Шахла опередила нас и теперь стояла возле калитки — железной, выкрашенной в ярко-зеленый цвет, с бурыми подтеками ржавчины возле петель. Она сердито хмурилась: нам никак нельзя было снова опоздать к обеду.
Мы с Парвин ускорили шаг насколько могли, из-под резиновых подошв башмаков в воздух поднимались маленькие облачка пыли. Я взмокла, платок прилип к вспотевшему лбу, подол юбки захлестывал лодыжки. Думаю, Парвин чувствовала себя не лучше.
Проклятые мальчишки! Уличные оборванцы с наглыми ухмылками — по их вине мы уже не первый раз опаздываем домой после школы.
Шахла помахала нам.
— Давайте быстрее! — раздраженно зашипела она, распахивая калитку.
Запыхавшись, мы вошли во двор вслед за старшей сестрой.
Калитка за нами с грохотом захлопнулась.
— Парвин! Ну что ты делаешь?!
— Ой, прости, прости, я не думала, что получится так громко.
Шахла закатила глаза, я тоже. Парвин вечно хлопала этой дурацкой калиткой.
Обычно нам приходилось делать приличный крюк, чтобы обойти рынок, где с утра до вечера околачивались стайки мальчишек: они прохаживались взад и вперед, засунув руки в карманы и сгорбив плечи, цепко подмечая шустрыми глазами все, что творится на деревенской улице. Другой их любимой забавой была игра в футбол — беспорядочная беготня за мячом в пыли и грязи. А еще им нравилось преследовать девочек. Они шатались возле школы, дожидаясь, пока у нас кончатся уроки. Как только мы покидали школьный двор, какой-нибудь мальчишка, выбрав объектом своего внимания ту или иную девочку, пускался в погоню. Ловко лавируя между прохожими, он шел за ней по пятам.
Погоня считалась чем-то вроде заявления о праве на «собственность», которое мальчик предъявлял своим приятелям: «Это моя девочка, отныне только я могу играть роль ее тени, так что остальным лучше держаться подальше». Сегодня объектом непрошеного внимания стала моя двенадцатилетняя сестра Шахла.
Мальчики полагали, что их преследования должны льстить девочкам. Но тех они лишь пугали: вдруг кто-то подумает, что девочка дала повод для подобных знаков внимания. На самом деле мальчишкам попросту нечем было заняться, да и то — какие развлечения могли они найти в деревне?
— Шахла, а где Рохила? — прошептала я, пока мы на цыпочках пробирались вдоль стены дома.
— Понесла еду соседям. Мама-джан еще утром говорила, что приготовит баклажаны. Мне кажется, у соседей кто-то умер.
— Умер? — едва слышно выдохнула я. Внутри у меня что-то оборвалось, и я поспешила сосредоточиться на том, чтобы как можно тише ступать вслед за сестрой.
— А где мама-джан? — хриплым от напряжения голосом спросила Парвин.
— Скорее всего, укладывает спать Ситару, — обернувшись к нам, сказала Шахла. — Вы лучше говорите потише, а то она узнает, что мы вернулись только сейчас.
Парвин и я остолбенели. Увидев наши вытянувшиеся физиономии, Шахла тоже замерла на мгновение, затем быстро повернулась — мама-джан стояла позади нее. Она несколько секунд назад вышла через заднюю дверь, ведущую в маленький, мощенный камнем дворик, куда мы устремились в надежде незаметно пробраться в дом.
— Ваша мама прекрасно знает, когда вы, девочки, возвращаетесь домой, а также очень хорошо видит, какой пример старшая сестра подает младшим. — Мама скрестила руки на груди. Этот жест был столь же резким, как и тон ее голоса.
Шахла залилась краской до ушей и, опустив голову, уставилась себе под ноги. Мы с Парвин изо всех сил отводили глаза, чтобы не встречаться с сердитым взглядом мамы-джан.
— Где вы были?
О как же мне хотелось рассказать ей правду!
Какой-то мальчишка, одни из тех немногих счастливчиков, у которых имелся собственный велосипед, увязался за нами, как только мы вышли из ворот школы. Он проносился мимо нас, мчался вниз по улице, делал разворот и снова летел нам навстречу. Шахла продолжала шагать, не обращая на него внимания. Когда я шепнула, что мальчишка буквально ест ее глазами, сестра шикнула на меня. Можно подумать, наш преследователь испарился бы сам собой, если бы мы сделали вид, будто ничего не происходит. Обгоняя нас в очередной раз, мальчишка промчался так близко, что едва не задел Шахлу локтем.
Сделав разворот в конце улицы, он снова поехал к нам. И тут случилось непредвиденное. Переднее колесо велосипеда наскочило на пустую жестянку, валяющуюся посреди дороги. Мальчишка, пытаясь сохранить равновесие, начал вихлять из стороны в сторону, и тут как назло у него на пути возник выскочивший из подворотни пес. Увертываясь от собаки, хулиган вывернул руль и покатил прямо на нас. Мы видели испуганные глаза мальчишки, вскинутые вверх брови и разинутый от напряжения рот.
— Парвин, осторожно! — вскрикнула я, едва успев оттолкнуть сестру в сторону.
Незадачливый велосипедист просвистел мимо нас и, врезавшись в каменные ступени крыльца бакалейной лавки, опрокинулся на землю.
— Ой, вы только посмотрите на него — валяется на земле, бедняжка! — громким насмешливым голосом прокомментировала аварию Парвин.
— Как думаете, он не ранен? — спросила Шахла. Зажав рот ладонью, она смотрела на потерпевшего крушение мальчишку, словно страшнее происшествия в жизни не видела.
