Левый фланг - [80]
Только он снял шинель, как в дверь забарабанили.
— Войдите! — с раздражением ответил Строев, никак не думая, что это Панна.
— Что с вами случилось, Иван Григорьевич? — спросила она прямо с порога своим глубоким грудным голосом.
— Да так, пустяковая царапина. А откуда ты узнала?
— Начсандив сказал, что вы серьезно ранены, и срочно послал к вам.
— Видите, уже серьезно! Медики зело склонны ко всяким преувеличениям. И пока такой слух дойдет до штаба корпуса, там уже придется почтить вставанием память товарища полковника!
— Вы неуместно шутите, Иван Григорьевич.
— Виноват, товарищ начальник, исправлюсь..
Она осмотрела его руку, покачала головой, сделала перевязку.
— Ну и как? — поинтересовался он.
— Ранение касательное.
— Я же говорю, что пустяки!
— Но все-таки с недельку поскучаете в тылу. Вы много потеряли крови.
— Да, шинель пропала. Военфельдшер Хаустова вгорячах разрезала на НП весь рукав до самого плеча. Шинель жалко.
— Какой вы, право, неосторожный, Иван Григорьевич. Ведь еще немного — и осколок мог повредить кость.
— Осторожно воевать нельзя, Панна Михайловна… Вот сегодня погиб славный мужик. Медников, Максим Петрович… Бросился навстречу танку, еще успел поставить мины, но поторопился обратно. А надо было выждать. Это мой проводник. Как-то в Югославии повел через минные поля. Я шел за ним след в след и удивлялся его умению угадывать, где земля з а р я ж е н а, а где нет. Когда мы наконец выбрались на безопасное место, я спросил: «Устали?» И он признался: «Говорят, жизнь прожить — не поле перейти, но пока минное поле перейдешь, сто раз отмеришь в уме всю жизнь — от начала до конца…» Сколько раз ходил Максим Петрович среди мин и ни разу не оступился. А тут замертво упал от снарядного осколка. Видишь, Панна, как трудно бывает перехитрить в л ю б ч и в у ю смерть, если уж она за тобой увяжется…
— Тем более надо быть осторожнее, — заметила она, тронутая его рассказом о сапере.
— Между разумной осторожностью и самой настоящей трусостью едва уловимая разница. Неровен час, и угодишь по ту сторону. Я знал довольно храбрых людей, которые на моих глазах становились трусами. Осторожность, как ржавчина, постепенно подтачивает волю. Я думаю, что Некипелов тоже был когда-то не из робкого десятка.
— Что это вы о нем вспомнили?
— К слову пришлось.
Они сидели друг против друга, разделенные слабым огоньком карбидной лампы. Строев выглядел очень бледным, усталым после непрерывных боев под Секешфехерваром, которые продолжались без малого полмесяца. А у Панны сейчас горело, пылало все лицо, даже неудобно было чувствовать себя такой здоровой. Ей бы встать да уйти, — пусть он отдохнет немного. Но она все медлила, оправдываясь только тем, что не видела его больше недели.
— Спасибо, что навестила, — сказал он.
— Ну о чем вы говорите, право? — Она нехотя поднялась, решив, что ей все-таки пора идти.
— Нет-нет, посиди еще немного, прошу тебя. Мне с тобой всегда бывает лучше, честное слово!
— Да ведь и мне… — Панна торопливо погасила улыбку на раскрасневшемся лице, сказала озабоченно: — Вам нужно отдыхать, Иван Григорьевич.
— А я и отдыхаю. — Он осмотрел ее, крепкую, рослую, но в меру крупную и статную, и кивком головы показал на стул.
Она опять присела на краешек стула, делая вид, что уступает ему, но уступала самой себе.
— Когда сегодня немецкие танки прорывались к нашему НП, — а отходить нам, как ты знаешь, некуда, — я подумал: неужели мы с тобой больше не увидимся? Конечно, я выполнял свои обязанности, как полагается, тем паче, что генерал в это время отлучился на командный пункт, но, отдавая распоряжения артиллеристам, подтягивая саперную роту заграждения, буквально все ставя на карту, я продолжал думать о тебе. Это второе, глубинное, течение мысли не только не отвлекало меня от главного, а, кажется, наоборот, помогало мне собраться с духом. Видишь, как человек в бою держится на том ч у т ь - ч у т ь, которое и есть зерно всякого одухотворения. Нет, я вовсе не хочу сказать, что только чувства движут нашим братом. Но когда попадаешь в такое положение, то действительно стараешься найти какую-то душевную поддержку в близких людях — будь то мать, или отец, или любимая женщина. Ты слушаешь меня?
— Извините, пожалуйста, — смутилась Панна, занятая собственными мыслями. С недавних пор, окончательно поверив в свое будущее, она стала бояться за Ивана Григорьевича, иногда просто не находила себе места. Но сказать ему она не смела: он бы отругал ее за интеллигентские предчувствия, а ей хотелось выглядеть перед ним м у ж е с т в е н н о й ж е н щ и н о й, как назвал он ее однажды в минуту откровения.
— Немцы начинают выдыхаться, — сказал Строев вне всякой связи с тем, что говорил до этого.
Они встретились взглядами. Еще никогда он не смотрел в ее глаза с таким открытым восхищением. И она, чтобы не выдать себя, отрицательно качнула головой и отвела взгляд в сторону.
— Что, не веришь?
Она промолчала.
— Слева немцы уже отходят на Веленце. Им не удалось ни окружить нас, ни прорваться к Будапешту. Они хотели повторить сорок первый год — здесь, на Дунае. Не вышло.
Панна грустно улыбнулась.
Последняя повесть недавно ушедшего из жизни известного уральского прозаика рассказывает о завершающих днях и часах одного из крупнейших сражений Великой Отечественной войны — Ясско-Кишиневской битвы.Издается к 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе живут и работают наши современники, люди разного возраста, самых разных сфер деятельности (строители, партийные работники, творческая интеллигенция), сплоченные общностью задач и цели — дальнейшим совершенствованием советской действительности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Бурлак — известный уральский писатель (1913—1983), автор романов «Рижский бастион», «Седьмой переход», «Граненое время», «Седая юность», «Левый фланг», «Возраст земли», «Реки не умирают», «Смена караулов». Биографическое повествование «Жгучие зарницы» — последнее его произведение. Оно печаталось лишь журнально.
Шел 1945 год. Командованию 1-го Украинского фронта требовались сведения о дислокации и передвижениях гитлеровских войск, об их укреплениях в районе Кракова. Нужно было сделать все, чтобы не допустить уничтожения гитлеровцами древней столицы Польши. В тыл врага направились две группы советских разведчиков. С помощью польских патриотов они с честью выполнили трудное задание. О героическом подвиге советских воинов и польских патриотов рассказывает в своих воспоминаниях один из руководителей краковского подполья, бывший командир польского партизанского отряда Юзеф Зайонц. За активную помощь командованию Советской Армии в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость автор книги и другие граждане Польской Народной Республики — участники описываемых событий — награждены советскими орденами: орденом Отечественной войны I степени — Зайонц Ю. Ф., Бохенек В. Я., Врубель М. М.
Роман современного румынского писателя посвящен вооруженному восстанию румынского народа против монархо-фашистской диктатуры 23 августа 1944 года. Автор умело показывает деятельность коммунистической партии по мобилизации трудящихся на борьбу против гитлеровцев и их румынских прислужников. Книга привлечет внимание массового читателя.
Вышедшая пару лет назад книга Шарля Митчи «Тамбов. Хроника плена» стала для русского читателя настоящим откровением – первым, после памятной статьи Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», свидетельством трагедии тысяч французов, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны. Именно после статьи Эренбурга судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, благодаря чему некоторые из них даже оказались в рядах африканских частей генерала де Голля. Но до того – служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
В партизанскую бригаду проникли лазутчики. Только этим можно было объяснить неудачи нескольких боевых операций. Но как разоблачить врагов, если бригада ежедневно пополняется новыми людьми? Было решено захватить ночью дом гестапо в городе Чадца и добыть секретные списки у майора Гольфа, присланного фашистским командованием специально для ликвидации партизанской бригады… Переодетые в офицерскую форму, партизаны проникли в кабинет Гольфа. — Хенде хох!.. …Это всего небольшой эпизод из книги воспоминаний бывшего партизанского командира Анатолия Горницкого, бригада которого действовала в Словакии. О легендарных подвигах мужественных народных мстителей, о фронтовом братстве отважных сынов России, Украины, Чехословакии и Венгрии повествует эта увлекательная книга.
Воспоминания последнего протопресвитера военного и морского духовенства отца Георгия Шавельского рассказывают о годах Русской армии. В годы Русско-японской войны о. Георгий находился в рядах действующей армии, сначала полковым священником, затем дивизионным и позже главным священником Маньчжурской армии. Он разделил вся тяготы этой войны с армией, был контужен и награжден орденами Св. Георгия и Св. Владимира с мечами. Назначенный на должность в 1911 г. о. Георгий накануне Первой мировой войны сумел реорганизовать военное духовенство и сблизить его с чинами армии и флота.