Шли бои

Отслужив свой срок военной службы (это был конец 1929 года), вышел я из солдатских казарм на одну из уличек под Вавелем. Впереди — безработица. Не помогали никакие старания. Оставалась только надежда — печальная и горькая. И голод. После долгих раздумий я решил покинуть Краков.

В поисках работы исколесил всю страну. Но нигде не удалось получить постоянной работы — ни в Силезии, ни в Домбровском бассейне. Брался за первую попавшуюся работу. Еще будучи в армии, мечтал об учебе. Но об этом пока надо было забыть.

Регулярно ходил на собрания рабочих. Это был мой университет. Со вниманием слушал выступления рабочих деятелей. И со временем меня стали возмущать существующие социальные порядки.

Очередной моей «пристанью» оказались силезские каменоломни, неподалеку от Устроня. Здесь эксплуатация не знала границ: работали от восхода до захода солнца. Мы устроили забастовку. А потом — новые поиски куска хлеба…

Так постепенно я начал жить жизнью рабочих с ее заботами и радостями. Да, у нас были и радости: каждая наша победа, каждая выигранная забастовка была радостью.

Проходили годы. Трудные, заполненные упорной борьбой.

Нигде мне не удалось задержаться на сколько-нибудь длительное время. И вот в один прекрасный день я решил возвратиться в Краков. Там время от времени перепадала сезонная работа. А если и такой не находилось, а это случалось довольно часто, я вынужден был довольствоваться пайком для безработных.

В такие моменты я шел на площадь Яблоновских, ту, что напротив Ягеллонского университета, и становился в длинную очередь в надежде получить кусок хлеба. Почти весь паек я с жадностью съедал по дороге домой. Однако и этот паек не всегда доставался.

В очередях за хлебом нередко мне приходилось встречать такого же безработного, как и я, Владислава Войнаровича, члена Коммунистической партии Польши, о чем я узнал позже. Его уволили с работы за агитацию. Мы подружились и потом не расставались.

Как правило, стоя в очереди, Войнарович начинал громко говорить об эксплуатации рабочих. «Кто вынуждает нас стоять здесь?! — восклицал он. — Капиталисты!» Кое-кто из очереди, боясь лишиться пайка, обрушивался на него. Тогда я включался в разговор и начинал критиковать правительство. Одни обрушивались на нас, думая прежде всего о пайке, другие кричали: «Пусть говорят дальше, они правы».

А иногда нас за это просто-напросто выбрасывали из очереди. Тогда мы лишались полагающегося нам куска хлеба.

Вместе с Войнаровичем я продавал газеты «Тыдзень работника» и «Напшуд». Иногда мы встречали на улицах студента Юзефа Циранкевича. Он тоже продавал газеты. Я часто видел его на рабочих собраниях.

Со временем познакомился с законспирированными деятелями КПП. Вместе с Войнаровичем часто навещал старого Якуба Гродовского. Позже познакомился и с другими деятелями КПП — Эдвардом Фялеком, Юзефом Рудкевичем, Людвиком Солтыком и другими.

Гродовский имел сапожную мастерскую на Кальварийской улице. В разделенной перегородкой комнатушке он жил и работал. В то же время Гродовский занимался активной политической деятельностью. У него всегда можно было получить партийную литературу, газету «Червоны штандар», листовки и воззвания.

Фялек работал у известного краковского переплетчика и тоже занимался распространением партийной литературы. Он собрал богатую библиотеку политической литературы, в которой были произведения Маркса, Энгельса, Ленина, а также различные брошюры, переведенные на польский язык, и нелегально изданные брошюры о Советском Союзе, строительстве социализма в стране Великой Октябрьской социалистической революции.

Мы поддерживали прогрессивную молодежь, по духу близкую к рабочему классу. Однажды мы пришли к Ягеллонскому университету, где студенты-эндеки[1] напали на прогрессивных студентов. Резиновый прут, который я вырезал из старой автомобильной шины, оказался более действенным, чем эндекские палки и кастеты…

Вскоре меня приняли в партийную ячейку КПП на Подгуже. Происходило это в сапожной мастерской Гродовского в присутствии Войнаровича, Рудкевича, Фялека.

После этого я участвовал во многих политических мероприятиях. 26 марта 1936 года в Доме железнодорожника на Варшавской улице состоялся митинг. Присутствующие с огромным вниманием слушали выступления деятелей ППС — Шумского, Дробнера, Целкоша, критиковавших санацию[2] и местные власти. Но митинг этот стоил жизни семи рабочим. Среди них была одна женщина.

Мы помогали бастующим рабочим завода Зеленевского, Сухарда, «Семперита» и других. Забастовкой на заводе Сухарда руководили Тадеуш Пшеничный, Альбин Петровский, Юлиан Зброя, Вайнштайн и Штраух.

Выступлениями безработных, занятых на сезонных строительных работах на Кармелицкой улице, руководили Станислав Вайда, Владислав Окшесик, Владек Войнарович и я. С нами сотрудничали Адам Блажейчик, Ян Цебуля, Янек Шумец — сторонники выступлений единым фронтом.