Шли бои - [2]

Не мирились с эксплуатацией и крестьяне. Многие из них гибли в неравной борьбе.

Мы выступили с протестом против террора и репрессий в отношении крестьян, бедняков и батраков. Коммунисты были инициаторами большой кампании солидарности. Мы выступали против польских фашистов из национально-радикального лагеря, разгоняли их митинги.

В начале 1937 года руководство нашей группы приняло решение послать добровольцев в помощь республиканской Испании.

Вместе с Францишеком Корецким, Яном Скварчиньским и другими товарищами решил ехать и я. Мы не были первыми: до нас в Испанию уже выехали две группы. Польско-чехословацкую границу мы перешли благополучно. Но как выяснилось, мы опоздали. Чешские товарищи в Моравской Остраве сказали нам, что добровольцы, уже побывавшие в Испании, теперь вынуждены пробиваться во Францию, Советский Союз и другие страны. Они посоветовали нам вернуться в Польшу, что мы и сделали. В Кракове я опять включился в политическую работу.

Познакомился в этот период с новыми товарищами, в том числе с Эмилем Дзедзицем. Он уже тогда писал стихи, в которых протестовал против угнетения и выражал веру в лучшую долю крестьян, в лучшее будущее.

Познакомился я также с товарищами из Хшанувского повята[3], которые поддерживали связь с рабочим Краковом. В ячейке КПП на обувном заводе фирмы «Батя» в Хелмеке работал Юзеф Семек вместе с изгнанным из Франции за коммунистическую деятельность Владиславом Рейдыхом и Францишеком Совой. Они решительно боролись с реакцией. Это, конечно, были единицы из многих тысяч борцов.

Формально партия не существовала[4]. Некоторые вещи недопонимались. И все же члены партийных ячеек действовали.

Наступил 1939 год. В конце августа, во время выступления на собрании землекопов и строительных рабочих, жена (я к этому времени женился) передала мне мобилизационную повестку. Через два часа я уже был на Раковицкой улице, где располагался полк полевой артиллерии.

Так началась для меня сентябрьская кампания 1939 года. После различных перипетий с каким-то военным обозом я отправился в Тарнув.

Миновали Львов. Двинулись в сторону Станислава, а затем к Ворохте, к венгерской границе, где для меня и закончилась эта кампания. Мы сдали оружие. Офицеры плакали. Солдаты молча бросали винтовки на землю и шли за колючую проволоку в деревянные бараки. Однако вскоре я сбежал с несколькими солдатами. Добрался до Львова.

Из Львова вместе с другими согласился выехать в Донбасс. Приехали в местечко Червенец. Там нас сердечно встретили донбасские шахтеры.

Я стал работать на шахте. Бурил шпуры для отпалки в угольном забое.

Через несколько месяцев шахтеры поздравляли меня с хорошими результатами, а в 1940 году я выехал в Ворошиловград на слет шахтеров-стахановцев. К тому времени я уже был комсомольцем.

Наступило 22 июня 1941 года — день нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Начался новый период войны.

На фронтах шли ожесточенные бои. Я добровольно вступил в ряды Красной Армии и вскоре очутился на землях Западной Украины. В местечке Червоное нас собрали и поставили задачу — всеми возможными способами дезорганизовывать тыл противника. Решили, что лучше всего действовать в том районе своей страны, в котором приходилось работать вместе с другими членами партии еще до нападения гитлеровцев на польские земли.

Участники совещания стали объединяться в большие группы по районам, чтобы вместе пробираться на оккупированную врагом родину.

Из Кракова кроме меня были Ян Крупа и еще один товарищ. Так возникла «краковская тройка». Путь наш был труден. В один из дней мы переплыли Сан неподалеку от немецких патрулей, при этом я здорово наглотался воды, так как был самым слабым пловцом в нашей «тройке». Добрались до Пшеворска. Отсюда поздно вечером на поезде я доехал до Плашува… И вот я снова стоял на краковской земле. «Прежде всего, — думал я, — надо как можно скорее встретиться со старыми товарищами».

ГЛАВА ВТОРАЯ

Подготовка

В первую очередь я решил навестить своего старого друга Вайду. Он жил на улице Замойского, в доме номер сорок три, на Подгуже. Было уже темно. Окна в домах завешены темными шторами: светомаскировка.

Добрался до места. Постучал. Кто-то встал, открыл дверь. Вайда! От неожиданности он замигал глазами.

— Стах, мы ведь не виделись целую вечность!

Мы обнялись.

Вопросам не было конца.

Вайда с интересом слушал меня. Потом стал расспрашивать я:

— Как вы здесь живете? Что делают наши товарищи? Как ведут себя гитлеровцы? Какие настроения в городе?

Вайда с трудом подбирал слова: хотел, чтобы его правильно поняли.

— Мы думали, что придет Красная Армия и вы вместе с ней. Но получается иначе. Гитлер вооружился до зубов. Как долго это может продолжаться? Некоторые товарищи пали духом. Но откуда черпать силы? Какой избрать путь?

Он замолчал. Потом, собравшись с мыслями, снова начал говорить:

— Мы поддерживаем друг с другом связь. Ждем указаний. Если бы существовала партия!..

Я с большим вниманием слушал Вайду — ведь меня здесь не было целых два года! Я понимал, что необходимо срочно создавать партию.

Позже от Солтыса и других товарищей я узнал, что давно уже существуют контакты между деятелями бывшей Коммунистической партии Польши и деятелями левого крыла Польской социалистической партии (ППС). Солтысу удалось установить связь с известными в Кракове деятелями рабочего движения — Яном Мархевчиком, Эдвардом Боняковским, Корнелем Радловским и другими. На одном из первых совещаний (это было в середине декабря 1939 года) обсуждался вопрос о том, как развернуть пропаганду, организовать саботажи. Кто-то предложил расклеить по Кракову воззвание, призывающее жителей города оказывать сопротивление гитлеровскому террору. Но это предложение принято не было. Большинство участников встречи считало, что борьбу с оккупантами надо начать с создания сильных конспиративных групп.