Левый фланг - [36]

Сегодня Толбухин с огорчением узнал о том, что противник снова овладел горным местечком Трговиште, и, хотя этот населенный пункт был едва помечен на карте, он под горячую руку вызвал к себе командира 68-го стрелкового корпуса. Но пока тот добирался до КП, командующий успел остыть и теперь жалел, что напрасно заставил человека отправиться в этакую даль.

Генерал Шкодунович всю дорогу подгонял шофера, теряясь в догадках: зачем же он понадобился самому маршалу? Значит, есть какое-то очень важное дело, если Толбухин приказал явиться лично. Возможно, его корпус надолго остается в Югославии? Или подыскали для него другую работу? Не хотелось бы расставаться с корпусом  п о д  з а н а в е с. Ну да ничего не поделаешь: сверху виднее, кого — куда. И рассудительный генерал уже приготовился за дорогу к любой неприятности.

— Проходите, Николай Николаевич, садитесь, — приветливо улыбаясь, сказал Толбухин, когда комкор по всей форме доложил о своем прибытии.

У него отлегло от сердца — значит, ругать не будет, если такая встреча. Но он тут же опять насторожился: а не собирается ли маршал, в самом деле, предложить ему что-нибудь полегче?

— Как у вас там идут дела, Николай Николаевич?

Командир корпуса подошел к оперативной карте.

— Меня интересует в первую очередь дивизия Бойченко, — сказал Толбухин.

И Шкодунович стал докладывать о положении на участке дивизии, поняв, что командующий имеет в виду последние события близ Кралево. Толбухин стоял рядом и напряженно вглядывался в крутые, замысловатые извивы реки Ибар. Шкодунович заметил это и подумал: «Неужели его так интересует кралевская излучина Ибара, которая ни в какое сравнение не идет с большой северо-белградской излучиной Дуная, куда стягиваются главные силы фронта?»

— Когда вернете Трговиште? — мягко спросил Толбухин.

— Не сегодня-завтра.

— Надо обязательно вернуть, чтобы противнику неповадно было совать свой нос в освобожденные города и села. Неприлично, знаете ли, в гостях сдавать свои позиции. Перед хозяевами неудобно.

— Понимаю.

— Вы уж постарайтесь, пожалуйста. Не огорчайте старика. Между прочим, вы какого года?

— Девятисотого.

— У вас все еще впереди, Николай Николаевич! А я родился в прошлом веке, и недаром один высокий товарищ назвал меня старомодным.

Шкодунович улыбнулся в черные, как смоль, усы. Разговор начинал приобретать дружеский, откровенный тон.

— Да вы садитесь, Николай Николаевич, — сказал Толбухин. — Вы, я слышал, имеете склонность к научной работе?

— Может быть, это слабость для строевого командира?

— Нет, это хорошо. Опыт войны должны обобщать сами ее участники. А то, вот, полюбуйтесь, что там сочиняют штатные исследователи, — он достал из ящика письменного стола свежий номер военно-теоретического сборника, полистал его до нужной страницы и положил перед комкором. — Читали? Нет?

Шкодунович посмотрел на заглавие статьи — «К вопросу о развитии оперативного прорыва». Над заглавием стояло хорошо знакомое с академической поры имя доктора наук.

— Не читал, товарищ маршал.

— Ну и не читайте. Не тратьте понапрасну времени. Сплошная компиляция и никому не нужные прописные истины. А, между прочим, сколько нового фактического материала накопилось за войну, одна Ясско-Кишиневская операция чего стоит! Вот бы толково написать о том, как наши войска окружали немцев в Бессарабии. Ведь то был, пожалуй, весьма поучительный прорыв. Как вы считаете?

— Красивая была операция, хотя мне и попало, когда мой корпус в горячке наступления захватил часть полосы девятого корпуса.

— Помнит, помнит! Между прочим, я вас ругал тогда заглазно. Кто же передал вам, если не секрет?

— Генерал Бирюзов.

— Как он теперь там, в Софии… — задумчиво произнес Толбухин. — Дипломатом заделался наш Сергей Семенович. Трудненько ему, наверное, ладить с союзниками. Нам с вами проще, Николай Николаевич. Вот тебе передний край, вот разграничительная линия между фронтами, — давай, действуй. А за круглым столом ничего такого нет, и, неровен час, твой вежливый собеседник атакует тебя с любого фланга или даже зайдет с тыла.

Толбухин говорил все это с притаенной грустью. Видно, крепко он сдружился с генералом Бирюзовым, вместе с которым прошел огонь и воду и медные трубы Отечественной войны. В больших усталых глазах маршала было сейчас столько мужицкой доброты, что Шкодунович невольно поддался его настроению.

— Вас, наверное, интересует, сколько вы еще провоюете в Югославии? — неожиданно спросил Толбухин и грузно поднялся из-за стола, подошел к карте. — Думаю, что недолго. Теперь югославы сами могут справиться с группой армий «Эф». Между прочим, любопытно, что немцы, перебрав за войну почти весь алфавит, оставили нам под конец одну из самых последних букв. Хотя мы с вами и на крайнем левом фланге всего стратегического фронта, однако только одной «Эф» нам определенно мало. Будем подвигаться поближе к Будапешту, за которым Вена, а там и Берлинский меридиан. Но пока что померяемся силенками с противником вот тут, за Дунаем, — он размашисто обвел указкой весь район юго-западнее венгерской столицы. — Вашему корпусу тоже, конечно, найдется работенка. Когда, где и что — еще сам не знаю точно. Но могу сказать, что скоро, скоро.