Лестница - [37]
— И даже не думай, ангел мой! — воскликнул Тепляков в испуге, представив, что пока он доедет и добежит, а Машенька одна на улице, темные окна домов, хруст снега под чужими ногами. Бррр! — Я сейчас приеду, поднимусь на ваш этаж, и ты убедишься, что я жив и здоров. Ради бога! Не выходи из квартиры!
— Хорошо, не выйду, — улыбается Машенька счастливой улыбкой. — Я уже и так вижу, что ты жив и здоров. Но я хотя бы дотронусь до тебя. Хотя бы одним пальчиком.
— Договорились, — легко соглашается Тепляков, и все лицо его расползается в улыбке. — И еще: я не стану к вам звонить, а чуть-чуть поскребу по двери. Ладно? А то, чего доброго, всех на ноги подниму. Все. Минут через двадцать я буду на месте.
И лицо Теплякова пропадает с экрана.
Машенька вздохнула и повернулась. И увидела маму, которая стояла в дверях и явно слышала ее разговор с Юрой.
— Ма! Ты чего не спишь?
— Ты с Юрой разговаривала?
— Да. Ты меня осуждаешь?
— Нет, доченька, не осуждаю. Но… но ты же не жена ему. И тебе всего-навсего шестнадцать лет. Нельзя же так… так вот — назойливо.
— Ма-а-ама! — воскликнула Машенька в отчаянии громким шепотом. — Мамуленька! Родная моя! Но чем же я виновата, если люблю его так, что… больше жизни? И он меня тоже, — закончила Машенька жалобным голосом. Затем подошла к маме, обняла ее и заплакала.
— Ну вот, здравствуйте! — проворчала Татьяна Андреевна, гладя рукой Машенькину головку, и глаза ее, в лучиках преждевременных морщинок, заблестели непролитыми слезами. — Плакать-то зачем? Сейчас Юра придет, а ты вся зареванная. Он небось устал. Тоже ведь ему не сладко.
— Я сейчас, — отстранилась Машенька и юркнула в ванную комнату.
Зашумела вода, стало слышно, как Машенька там плещется и сморкается, приводя себя в порядок.
— Теперь лучше? — спросила она, выходя из ванной. Лицо ее лучится неподдельной радостью и ничем не напоминает о пережитых страхах.
— Сойдет, — улыбнулась Татьяна Андреевна, успев насухо вытереть свои глаза. — Иди, встречай. Господи, хотя бы переоделась! — спохватилась она. — Все-таки чужой человек. Мужчина.
— Ну и что? И так сойду! — беспечно и весело, но тем же полушепотом возразила Машенька. — Иди, иди! Слышишь? Уже скребется. Приглашай в гости, а я пока чай приготовлю.
Машенька открыла дверь и, едва Тепляков переступил порог, повисла у него на шее, целуя его холодное с мороза лицо.
— Машутка, простудишься, — пеняет ей Тепляков, краем глаза замечая, что на кухне горит свет, слыша, как там осторожно стучат друг о друга чашки и ложки, следовательно, там кто-то есть, и этот кто-то наверняка Татьяна Андреевна.
Татьяну Андреевну Тепляков побаивается. Было бы Машеньке восемнадцать, тогда бы совсем другое дело, тогда бы никто не стал бы его укорять, что он соблазнил или пытается соблазнить малолетку. Ему страшно представить, что кто-то возьмет и сообщит в милицию, что так, мол, и так, начнется расследование, начнут таскать к следователю Машеньку и его, еще, чего доброго, станут выяснять, было что-то между ними или нет. Все это так унизительно, так мерзко, что он иногда подумывает, не прекратить ли ему эти встречи вообще, более всего ради спокойствия Машеньки и ее родных, чем ради своего. Но стоит вообразить, что этих встреч не будет, как в голове его все перепутывается, и он уверяет себя, что со стороны их отношения должны выглядеть исключительно дружескими, хотя бы на том основании, что он когда-то служил с братом Машеньки, и что поэтому никто не может заподозрить его в преступных намерениях. Тем более что этих намерений нет и в помине.
Тепляков раздевался и разувался, когда из кухни вышла Татьяна Андреевна. Он выпрямился и, с тревогой заглядывая в ее глаза, произнес:
— Добрый вечер, Татьяна Андреевна. Извините.
Но Татьяна Андреевна не дала ему договорить.
— Не надо извиняться, Юра. Я все понимаю. Маша мне все объяснила. И я вас совсем не осуждаю. Что поделаешь, если так все получилось, — закончила она с грустной улыбкой.
Машенька кинулась ей на шею.
— Мамуленька! Родная! — шептала она, целуя лицо матери. — Ты у меня самая хорошая, самая умная! Самая понятливая!
— Ну, будет, будет, — пыталась остановить Машеньку Татьяна Андреевна. — А то Юра подумает бог знает что.
— И ничего он не подумает! Он и сам все время говорит, что нам лучше встречаться как можно реже. Но как же реже? Да я просто умру! Мы и так редко встречаемся.
Тепляков, так и не сняв один ботинок, стоял, разводя руками и пожимая плечами, давая тем самым понять Татьяне Андреевне, что он в этом не виноват, и на лице его блуждала довольно глупая улыбка. Он никак не ожидал, что его отношения с Машенькой раскроются таким неожиданным образом, и не знал, как себя вести.
— Ну что же ты, Юра? — спросила Татьяна Андреевна. — Снимай свой ботинок, иди мой руки — чай будем пить.
— Да! — подхватила Машенька. — Ты же ведь прямо с работы.
— Вообще говоря, да, — подтвердил он. — Но, честно говоря…
— Говоря-говоря! — воскликнула Машенька с радостной улыбкой. — Уже все сказано! — И тут же, всплеснув тонкими руками: — Ой, нет! А пельмени! Мамуленька! Я ведь обещала ему твои пельмени!
Они втроем сидели за столом, и Тепляков, ужасно стесняясь, ел из тарелки пельмени, обильно сдобренные сметаной.
«Начальник контрразведки «Смерш» Виктор Семенович Абакумов стоял перед Сталиным, вытянувшись и прижав к бедрам широкие рабочие руки. Трудно было понять, какое впечатление произвел на Сталина его доклад о положении в Восточной Германии, где безраздельным хозяином является маршал Жуков. Но Сталин требует от Абакумова правды и только правды, и Абакумов старается соответствовать его требованию. Это тем более легко, что Абакумов к маршалу Жукову относится без всякого к нему почтения, блеск его орденов за военные заслуги не слепят глаза генералу.
«Александр Возницын отложил в сторону кисть и устало разогнул спину. За последние годы он несколько погрузнел, когда-то густые волосы превратились в легкие белые кудельки, обрамляющие обширную лысину. Пожалуй, только руки остались прежними: широкие ладони с длинными крепкими и очень чуткими пальцами торчали из потертых рукавов вельветовой куртки и жили как бы отдельной от их хозяина жизнью, да глаза светились той же проницательностью и детским удивлением. Мастерская, завещанная ему художником Новиковым, уцелевшая в годы войны, была перепланирована и уменьшена, отдав часть площади двум комнатам для детей.
«Настенные часы пробили двенадцать раз, когда Алексей Максимович Горький закончил очередной абзац в рукописи второй части своего романа «Жизнь Клима Самгина», — теперь-то он точно знал, что это будет не просто роман, а исторический роман-эпопея…».
«Все последние дни с границы шли сообщения, одно тревожнее другого, однако командующий Белорусским особым военным округом генерал армии Дмитрий Григорьевич Павлов, следуя инструкциям Генштаба и наркомата обороны, всячески препятствовал любой инициативе командиров армий, корпусов и дивизий, расквартированных вблизи границы, принимать какие бы то ни было меры, направленные к приведению войск в боевую готовность. И хотя сердце щемило, и умом он понимал, что все это не к добру, более всего Павлов боялся, что любое его отступление от приказов сверху может быть расценено как провокация и желание сорвать процесс мирных отношений с Германией.
В Сталинграде третий месяц не прекращались ожесточенные бои. Защитники города под сильным нажимом противника медленно пятились к Волге. К началу ноября они занимали лишь узкую береговую линию, местами едва превышающую двести метров. Да и та была разорвана на несколько изолированных друг от друга островков…
«Молодой человек высокого роста, с весьма привлекательным, но изнеженным и даже несколько порочным лицом, стоял у ограды Летнего сада и жадно курил тонкую папироску. На нем лоснилась кожаная куртка военного покроя, зеленые — цвета лопуха — английские бриджи обтягивали ягодицы, высокие офицерские сапоги, начищенные до блеска, и фуражка с черным артиллерийским околышем, надвинутая на глаза, — все это говорило о рискованном желании выделиться из общей серой массы и готовности постоять за себя…».
Роман о реально существующей научной теории, о ее носителе и событиях происходящих благодаря неординарному мышлению героев произведения. Многие происшествия взяты из жизни и списаны с существующих людей.
Маленькие, трогательные истории, наполненные светом, теплом и легкой грустью. Они разбудят память о твоем бессмертии, заставят достать крылья из старого сундука, стряхнуть с них пыль и взмыть навстречу свежему ветру, счастью и мечтам.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.