Лемурия - [10]
Искандеров, забирая сковороду с плиты, задел локтем занавеску и послышался издателю звон падающих…
— Пузырьки, флаконы, — с виноватой улыбкой сказал Михаил, раскладывая бело-жёлтые, дымящиеся куски омлета по тарелкам.
— Что? — недоумённо переспросил Игнат.
Искандеров положил сковороду в мойку и включил воду.
Наклонился и поднял с пола флакон синего стекла с золотистой декоративной каймой, пущеной по краю узкого горлышка.
— От Светы память, — прошептал Михаил, меланхолически покручивая пальцами стекляшку. — Духи… Я ей часто духи дарил. Вот, видишь, ушла. А флаконы остались. Пустые… Я не разрешал ей выбрасывать. Коллекционировал. Так вот — пригодились теперь. Дышу, вспоминаю… Будто рядом. Как собака, правда? Собака тапочек у хозяина унесёт, чтоб запах его рядом был. Будто и он рядом. Глупая собака! Я, правда, не умней её. У хозяйки запах украл. Она со мной, со мной…
Поднёс к лицу. Вдохнул, зажмурившись.
Открыл глаза. Они — будто блеснули на миг.
«Слёзы, что ли? — с тревогой подумал Игнат. — Так и знал! Поплыл, расклеился лучший автор! Зараза!»
— Роза… и ещё какой-то аромат… свежая трава…
— Всё, хватит! — решительно заявил Игнат и поднял рюмку. — Давай уж, для аппетита. Сам, между прочим, предложил!
Михаил замер на мгоновение.
— Верно, верно…
Вернул флакон на подоконник.
— Верно, Игнат, самое время выпить. Поднимаю…
И поднял.
— …бокал… Или как её? Рюмашечку эту…
— Без тостов! — заявил издатель.
И опрокинул, зажмурившись.
Стало огненно в желудке и хорошо на душе. И появился аппетит.
Листья табака, табачная коричнево-зелёная крошка.
Медленно пересыпает измельчённые листья в бумажный серый кулёк.
Тяжело дышать, давит полдень.
«Быстрее! Быстрее!»
Шелест шин. Шуршание. Стихло.
Только шум двигателя и еле слышные голоса.
Белая «Тойота» остановилась прямо посреди дороги, согнав с привычного места разомлевшую было на солнце тощую однорогую козу.
Коза посмотрела недоумённо на блиставшую золотистыми тонированными стёклами, сыто урчащую японским дизелем машину, заблеяла жалобно и медленно поковыляла прочь.
— Кто это к нам забрался? — удивлённо спросил продавец, встряхивая кулёк.
— Быстрее, быстрее!
«Хорошо мне, хорошо!»
Свяжи меня. Завяжи глаза.
Дать будет лучше. Мне нельзя сопротивляться. Запрещено.
— Наказание? — спросила она.
— Вилку дай! — развязным тоном потребовал Игнат.
— Ложкой обойдёшься, — ответил лучший автор, протягивая столовый прибор. — У меня, знаешь ли, с ложками-вилками беда. Они же, сволочи, пачкаются… Приятного аппетита!
— Угу, — кивнул издатель, старательно набивая рот.
— Да, — продолжил Михаил, подвигая ближе тарелку. — Пачкаются. И надо их мыть. А посудомоечную машину купить в своё время… То есть, в то время, когда сделать это доходы позволяли — я не догадался. Теперь и машины нет, и доходы уж те, и мыть лень. Вот — обхожусь пластиковыми заменителями. Но для гостей, редких и дорогих, держу кое-что. Ложки, в основном.
— А вилки с ножами чем не нравятся? — прожевав обрезок ветчины, спросил Игнат.
— Тем, что острые, — пояснил Михаил. — Колют и режут… Не люблю острые предметы, не люблю… Ещё по одной?
— Не возражаю!
Они выпили ещё. Покончив с омлетом и салатом — ещё пару раз.
Говорили о пустяках. Разговор слишком уж хорошо клеился. Игната бы больше устроило напряжённое молчание.
Тогда ему легче было бы приступить к главной теме. А лёгкость беседы свидетельствовала (быть может, обманчиво) о слишком уж высоком жизненном тонусе автора, а тонус — о готовности сопротивляться давлению Игната.
«Радуется, каламбурит — и не пишет, — удивлялся Игнат. — Ладно бы, запой или депрессия. Но в таком вот, вполне удовлетворительном состоянии — и не пишет? Не понятно… И как же его к столу подвинуть, за компьютер усадить? Или всё-таки…»
Слёза в глазах автора внушали некоторый оптимизм.
«Из-за Светланы он такой, только из-за неё! — убеждал себя Игнат. — Но это пустяки, пустяки… Нынче не эпоха романтизма, чтобы из-за бабы с ума сходить. Пора, Миша, отрывать тебя от флакончиков этих, от воспоминаний и от самоедства дурацкого! Пора конвейер запускать. Три романа с тебя до следующего лета. Как минимум! Три!»
— Так по поводу доходов, — улучив момент, как бы между прочим заметил Игнат. — У нас тут не Америка, не гнилой Запад, чтобы автор, пусть даже и очень успешный, до конца дней своих на ройялти жил. Издавался ты, Миша, в своё время неплохо. Были времена, когда замечательно, шикарно даже издавался. Таку серию у меня в издательстве выдержал — пятнадцать романов! Пятнадцать — и безо всякий «негров». Сам! Собственноручно и собственномысленно! У меня ведь мало таких авторов, Миша, мало.
Игнат вздохнул тяжело.
— Беда прямо! Измельчал народишко, скурвился. Иного и автором не назовёшь. Честолюбия полно, аж из ушей лезет. Гордыни столько, что сам Люцифер от зависти мохнатые локти грызёт. Гламура — хоть вилами грузи. Полный воз этого гламура! Ей-богу, все углы в архиве гламуром завалены, крысы читать не поспевают. Одна радость — макулатурой обеспечены основательно, лет на десять вперёд. А вот идей — нет.
Игнат налил рюмку до краёв и одним махом осушил.
— Омлет кончился, салат — опять же… С закусью проблемы, — предупредил Искандеров.
«Проклятая планета! Дикий мир: ни пройти, ни проехать. Только вертолётами, а по равнинам — глиссерами на воздушной подушке. Вертолёты, правда, дикари научились сбивать. И глиссеры уничтожать научились… Плохие у них привычки, у этих животных. Дрессирует их кто-то, что ли?».
Остросюжетный бизнес-роман о крупном холдинге казино и игровых автоматов, действующем в России накануне запрета игр на основной территории страны.
В этом селении есть обычай: чтобы стать полувзрослым, надо сходить в лес поохотиться на Буку.
В 1980 году на верфи «Мейер» в немецком городе Папенбурге был построен паром, который через четырнадцать лет вошел в историю под именем «балтийский Титаник».В ночь с 27 на 28 сентября 1994 года паром «Эстония» затонул в штормовом Балтийском море на полпути между Таллином и Стокгольмом. Это, пожалуй, единственное, что известно нам достоверно об одной из величайших трагедий бурных 90-х годов двадцатого столетия.Предлагаемый вниманию читателей роман — одно из немногих художественных произведений (а может быть, пока и единственное в своем роде), рассказывающих о неизвестных доселе событиях, предшествовавших этой катастрофе.
Талантливое произведение современного автора в детективном жанре. «Этот чёртов доктор! Что он сделал с этими пациентами? Что за программу он в них вложил? Вы не контролируете его, полковник. Нет! Он водит вас за нос, он дурачит вас, а с вами — и всё Управление. Вы дали ему необходимые ресурсы, финансирование, вы позволили отбирать больных, вы предоставили специалистов по боевой подготовке! …Что они натворят? И где их теперь искать?».
Роман Александра Уварова «Ужин в раю» смело переносит в новое столетие многовековой традиции «русского вопрошания»: что есть Бог? Что есть рай и ад? Зачем мы живем? — и дает на них парадоксальные и во многом шокирующие ответы. На стыке традиционного письма и жестокого фантасмагорического жестокого сюжета рождается интригующее повествование о сломленном ужасом повседневного существования человеке, ставшем на путь, на котором стирается тонкая грань между мучеником и мучителем.
Это началось с поцелуя. Потом стало чем-то гораздо большим. В любовь с первого взгляда Эйвери Коннор не верит. Но как насчет любви с первого поцелуя? Сделать одолжение другу, поцеловать незнакомца и уйти. Но что, если это одолжение и этот незнакомец окажутся поворотным моментом в ее жизни? Если этот поцелуй приведет к чему-то еще? Доктор Даниэль Спенсер уверен, так и будет. Он полон решимости заставить ее увидеть его. Почувствовать то, что чувствует он. Чтобы последствия этого поцелуя длились вечно. Рассказ о том, чтобы рискнуть, открыть свое сердце на мгновение, и влюбиться.
Обольщение начинается с изысканной еды и вкусного вина. Ричард Грин умеет соблазнять, ведь он владелец самого известного ресторана в городе. Соблазнившись неуклюжей девчонкой, он даже не предполагал, что она вывернет его душу наизнанку…
У Артема есть всё – семья: сын и жена, семейный бизнес, который ему подарил тесть на свадьбу. Только домой он не спешит, стараясь лишний раз задержаться на работе или отправиться отдохнуть с друзьями. Майские праздники для него оказались настоящим адом, в котором пришлось испытывать свои нервы на прочность за одним столом сначала с тестем и тещей, потом со своими родителями. Все меняется после знакомства с новыми соседями. У них брак по любви, растет чудесная дочка, да и жена у соседа полная противоположность его жене.
Трудно бороться за свою любовь, когда ты в отчаянии. Трудно понимать, что бессилен сделать что-то кроме того, что уже делаешь. Особенно трудно ждать, когда любимый человек снова сорвется - а он сорвется, ведь ты уже не сомневаешься в этом, потому что по-другому еще не было ни разу. Женя - наркоманка. И Дима постоянно на грани вместе с ней. На грани смерти. На грани любви. РОМАН ЗАВЕРШЕН.
После трагической смерти родителей Элиза Сноу больше всего хотела убежать от своего прошлого. В свои восемнадцать лет она осталась совсем одна, сбежав из маленькой английской деревушки и переехав в Соединенные Штаты. Днём она бедная, но талантливая студентка, ночью – муза для художника. На протяжении четырёх лет Элиза медленно выстраивала новую жизнь. Она никогда не могла подумать, что потеряет всё снова. За неделю до окончания университета, ей неожиданно отказывают в новой визе. Имея тридцать дней на то, чтобы покинуть страну, она должна встретиться лицом к лицу с тем, что не сможет пережить заново – попрощаться с любимыми и оставить свой новый дом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.