Лемносский дневник офицера Терского казачьего войска 1920–1921 гг. - [47]

Пасха для них – такой же большой праздник, как для нас Рождество, и нам удалось вручить каждому ребенку в лагере маленький подарок. А также приготовить особое угощение для их пасхального обеда – их любимую русскую выпечку, для чего мы предоставили сахар, муку и варенье, а Земский союз – печь и поваров.

Мы сумели сделать небольшую площадку для игр, иногда собирали компанию для пикника или похода в греческую деревню, или даже для прогулки по бухте на моторной лодке. Я бы сказал, что им это очень нравилось!

Некоторые из наших наиболее интересных юных беженцев – калмыки. Происходя из наиболее дикой части Сибири, близ китайской границы[401], они и выглядят совсем как китайцы. Настоящий монгольский типаж. Для меня удивительно, и для них, наверное, тоже, как так случилось, что они оказались так далеко от родного дома. Большинство из них даже не говорят по-русски. Большинство – солнце– или огнепоклонники или последователи Магомета[402]. Самые маленькие кажутся сияющими от счастья, всегда со счастливой улыбкой, но в их глазах, похоже, есть удивленный вопрос о том, что это и к чему все это…

Хотел бы я, чтобы Вы видели первый «приз» нашего общежития – первого беженского ребенка, рожденного на острове. Он увидел свет сразу после схода его родителей с парохода «Херсон». Так что и назвали его Херсоном. Счастливейший младенец из всех, кого я когда-то видел! Всегда всем улыбается. Всеобщий любимец всего приюта. Хотя калмыки, в общем, не в ладах с цивилизацией, но его мать и еще 1–2 женщины из их народа очень хорошо держат себя в рамках приличий.

Эти женщины и дети [сейчас] быстро разъезжаются во все стороны света. Некоторые – обратно в Южную Россию, [другие] – в Сербию, Болгарию, Грецию, Турцию, Бразилию, Польшу и т. д. Вскоре для ARC уже будет невозможно делать что-то для [еще оставшихся на Лемносе] как для [отдельной] группы. Возможно, какие-то группы поедут в Сербию, и я верю, что [в таком случае] мы сможем продолжить нашу работу там, по меньшей мере, какое-то время, потому что без нашей помощи им будет нелегко.

Распределение помощи

Женский комитет

Практически все выдачи женщинам и детям производились через Женский комитет, руководительница которого была поставлена баронессой Врангель, и я не видел причины сменять ее. В целом, комитет работал превосходно, за исключением заведования столовыми, как будет упомянуто ниже.

Они обновляли списки женщин и детей, изучали все запросы и производили, под моим руководством, раздачи. Надо сказать, что ни одно дело, организованное ARC и требовавшее наших запасов, не проходило полностью вне моего контроля.

Женщины и дети получили от ARC очень многое, и, я думаю, очень признательны за то, что для них сделано. Все они были хорошо снабжены одеждой, постельным бельем, обувью, тканью, пищей и т. д.

Распределение пищи

Дополнительное и особое питание для женщин, детей, больных и выздоравливающих было одной из наших задач на Лемносе. Задачей, успешно выполненной.

Когда я прибыл сюда, я нашел в лагере столько много истощенных и малокровных, что мои первые, после организации госпиталей, усилия были направлены на помощь этим людям. Женский комитет уже существовал, и я попросил их принять заботу о питании [нуждающихся]. Они пытались наладить это в течение около 6 недель, но я нашел их систему неэффективной для достижения нужных результатов. Было создано слишком много столовых со слишком большими штатами, и продукты проходили через столько рук, что только часть достигала тех, для кого все предназначалось.

Затем я попросил взять эту работу Земский союз, ставя условием, что должно быть не более 5 столовых в обширном Кубанском лагере и одна – в Донском лагере, и освободил от этой обязанности женщин. С того времени дело удовлетворительно велось Земством.

Сперва получали питание только выздоравливающие, поскольку они нуждались больше всего. Мужчины и женщины, выписываемые из госпиталей после серьезных болезней, просто не могли жить на тушенке и грубом черном хлебе (или даже есть их), из которых состоял их рацион. Они, насколько возможно, в течение 1–3 недель были питаемы по диете, предписанной врачом. Мы начали столовые с [охватом] 200 мужчин и женщин в день, и постепенно увеличили до 1400. Это число, конечно, включало всех позже прибавившихся, т. е. женщин и детей, которых я добавил в эту программу. Вначале это было некоторой проблемой, поскольку нам недоставало помощи, кухонной посуды, дров и т. п. Но вместе мы смогли дать каждодневную дополнительную пищу всем женщинам, детям и выздоравливающим в лагере.

Я нашел необходимым настоять на том, что все достаточно здоровые женщины и дети должны питаться в столовых, а не получать продукты на руки, так как во многих случаях эти продукты отдавались мужьям или другим членам семей. Конечно, во всех случаях, когда женщины или дети были больны и не способны прийти в столовую, им продукты выдавались. Сестры, занятые в госпиталях, тоже получали свои продукты на дом, поскольку не могли отлучиться с работы в обеденное время.

Затем, с уменьшением французского рациона, мы решили дать особое питание больным в госпиталях, что было сделано под прямым руководством главного врача лагеря и с моими многочисленными инспекциями.