Легенды Ведической Руси - [42]
Постепенно собаки привыкли к лохматому гиганту и перестали рваться с привязи, поджимать хвосты или выть, а лесной гость не обращал на них внимания. Веко- ре мангики, следя за действиями Спиридона, стал набирать в ведёрко снег для чая и таскать дрова. Запрягшись в нарту, великан легко привозил к чуму по целой сушине. Благодаря помощнику, старик легко и быстро заготавливал дрова.
Тогда Спиридону пришло в голову попробовать мангики на охоте, но для этого надо было найти способ общения со своим гостем. Некоторые жесты гигант понимал, например, когда дело касалось еды или дров.
Старик попробовал рисовать силуэты на снегу. Мангики с интересом смотрел, что хант рисует, но не мог понять, зачем. Тогда Спиридон сначала изобразил силуэт лося, потом, ткнув несколько раз в него пальцем, показал на лес. Лесной человек задумчиво смотрел то на рисунок, то на лес. Видя, что мангики не понимает, хант молча взял ружьё, лыжи и отправился в сторону того леса, на который показал гиганту. Вернувшись под вечер, Спиридон принёс лосятину. Увидев мясо, лесной человек всё понял. Он замахал руками, показывая на мясо и рисунок, и, что-то лопоча, стал демонстрировать готовность идти в лес за охотником. Но старик не торопился, ему хотелось, чтобы его друг набрался сил. Он сам перенёс и убрал всё мясо в лабаз.
К концу февраля мангики окончательно окреп. Его тело налилось силой, а шерсть стала гладкой и блестящей. Теперь лесной человек легко приносил на своих плечах по несколько толстых сушин безо всякой нарты. Глядя на это, Спиридон, наконец, решился. Он разобрал чум, уложил поклажу и, взяв всё необходимое, пошёл на лыжах к урману, где охотников ещё не было. Позади ханта, по лыжне, легко, как пушинку, вёз груз мангики.
Первое время лесной человек не понимал, зачем Спиридону соболя, ему больше нравилось охотиться на лосей или оленей. Этих крупных и острожных животных гигант выгонял прямо на стрелка, либо сам, внезапно выпрыгивая из засады, сворачивал им шеи. Однако для Спиридона были более важны мелкие пушистые хищники, и лесному человеку приходилось с этим мириться. Ман- гики безошибочно на запах определял свежесть следа, догонял зверька и подавал сигнал ханту, что дело еде- лано. Спиридону оставалось лишь поторопиться добыть соболя. Так пролетел февраль и половина марта.
В середине марта промысловик решил закончить охоту. Днём солнце стало припекать, и снег начал заметно проседать. Пока по ночам подмораживало, ещё можно было выйти с урманов с тяжелым грузом. Всё чаще Спиридон подсчитывал в уме, когда по крепкому ещё насту придёт в Угут весенний караван купцов со спиртным. На Югане это должно было случиться где-то в апреле.
Старый хант, как и многие его сородичи, раз попробовав спиртное, уже не мог от него отказаться. Он думал о нём постоянно. Даже во сне Спиридону начала сниться заветная четверть. Однажды ночью, ворочаясь с боку на бок, старик решил попробовать уговорить мангики дотащить его на своих могучих плечах до Сургута. Ведь напрямую дороги было не более сотни вёрст. Для его друга пройти такое расстояние не составило бы большого труда, на охоте он пробегал и больше.
Наутро Спиридон жестами стал объяснять лесному гиганту, что ему очень нужно попасть на север, в Сургут. Про город мангики, конечно, ничего не понял, но то, что ханту хочется проехаться на нём до Оби, до него дошло. Лохматый великан закивал и что-то радостно залопотал, подставляя человеку плечи. Спиридон, не мешкая, взял с десяток соболиных шкурок, захватил съестное и, счастливый, вскарабкался на приятеля.
Мангики шёл очень быстро в указанном направлении — от такой скорости у Спиридона иногда перехватывало дыхание — и ни разу не сбился с пути. Перед стариком мелькали болота, кедровники и сосновые леса. Иногда из-под ног гиганта вылетал глухарь, тетерев или куропатка, выскакивал заяц. Только к утру мангики вышел к лугам. Позади осталась тайга, а перед ним, во всём своём величии — матушка-Обь. В сумерках за рекой поблёскивал огнями Сургут.
Дорога очень утомила Спиридона, он устал больше, чем его лохматый друг. Старик сполз с плеч великана, долго разминал ноги и охал.
Прежде чем идти в город, хант развязал мешок с сушёной олениной, накормил друга и поел сам. Потом взял пушнину и отправился по дороге, ведущей в город, знаками объяснив мангики, чтобы тот ждал его к вечеру и далеко не уходил.
В городе для старика главным было не напиться, иначе к вечеру ему назад не вернуться, и Спиридон выдержал. Он помнил о своём друге, и это удерживало его от опрометчивого поступка. Знакомые ханты с Пима, встретившие его на улице и поинтересовавшиеся, как старик добрался до города, не могли понять, шутит он или нет, когда услышали, что его привёз мангики.
Хант продал соболей, купил несколько четвертей водки, сладких медовых пряников для своего друга и отправился обратно. Лохматый великан поджидал старика там, где они расстались. Спиридон угостил мангики пряниками, которые пришлись лесному человеку по вкусу, и, потряхивая жидкостью в бутылке, обещал что-то необыкновенное, но только дома, в чуме. Гигант снова подставил стирику могучие плечи и отправился в обратный путь.
