Ледяной принц - [10]

В общем-то, за исключением тихих вечеров за компьютером, я безвылазно торчал на тренировках, так что почти не врал, когда звонила мама, рассказывая ей об интенсивных занятиях. Что касается всего остального — вы тоже сообщаете родителям о каждом сексуальном акте? Нет? Надо же! Вот и я не собирался отчитываться.

Тем более, что сам еще не пришел какому-нибудь выводу, как относиться ко всему этому. Говоря откровенно, я был попросту раздавлен своей реакцией в ту ночь… Уж чем-чем, а изнасилованием это было назвать все-таки затруднительно, и при воспоминании как я насаживался на член и вопил, каждый раз обжигал неописуемый стыд… Только страдать и мучится уже было поздно!

Голова шла кругом. Я перерыл, наверное, половину интернета, пытаясь хотя бы успокоить себя, но помогло это мало: если в древности секс между мужчинами был частью культуры, воспитания либо же чем-то сакральным, вполне приемлемым, упорядоченным и цивилизованным явлением, то нынче перла сплошная пидарская пошлятина. Посещение «плешки» явно не способствовало душевному равновесию, а оголтелых яойщиц я даже не рассматривал в качестве адекватного источника информации…

Зато гормоны объявили революцию! Моему телу, дорвавшемуся до регулярного секса, похоже было абсолютно все равно, что удовольствие ему доставляет взрослый мужчина в 2 раза старше меня, а не хорошенькая одноклассница или по крайней мере женщина. Ей богу, я начинал чувствовать себя шизофреником!

Мы так и спали с Казаковым в одной постели, только уже в его комнате. Насколько требовательным и жестким педагогом он оставался, настолько же становился нежным и чутким партнером. Он, кажется, был готов пылинки с меня сдувать! А я… я стыдился себя, своих желаний, которые считал позорными. Стыдился даже не того, что мы делали, что стал сожителем собственного тренера, а того, как охотно раздвигал перед ним ноги, подставляясь любовнику всем, чем можно и нельзя. Даблядь, я «плыл» от одного его прикосновения! Я боялся того, кем я становился, и отворачивался от его поцелуев…

Тормоза у меня сорвало начисто, и не только в постели. И даже хорошо, что рядом оставался Игорь, тот, кто мог меня вовремя остановить. Пай-мальчики ведь не трахаются с мужиком как бешеные кролики? Хоть и не сразу, но резьбу у меня начало сносить основательно.

Я истерил, капризничал и выпендривался, как и не думал, что способен. Как-то раз от особой жалости к себе несчастному и скорее всего, от еще большего отвращения к такой конченой сучке, — попросту ужрался каким-то жутко дорогим подарочным виски из его бара, пока Игорь мотался по своим делам, а вот откуда взялись еще и сигареты — не знаю.

Честно. Может, сам за ними ходил, хорошо что не прибили в подворотне в 2-то часа ночи…

Помню только, что сигарету, так и не прикуренную, у меня аккуратно вынули изо рта.

— Больше этого никогда не делай!

Он сказал это так, что я понял: точно никогда-никогда больше не буду!

— И не смей курить. Спорт такого не терпит. И… и мне не нравится запах.

Потом было экстренное протрезвление, вспоминать которое не хочется вовсе. Однако остатков алкоголя в крови хватило, чтобы спросить:

— Игорь, а ты так со мной возишься, потому что я правда способный или потому… потому что «крааасивый», а?

— Придурок ты малолетний!

Но потом он сел рядом и погладил по голове:

— Ты необыкновенный, Антон… Очень способный! А насколько красивый, я тебе покажу.

8.

Настолько, чтобы доползти куда-то дальше ванной, я оклемался далеко заполдень, даже не пытаясь разбираться — жить не хочется оттого, что я вчера наворотил, или вообще. Казаков обнаружился на кухне, неторопливо и целеустремленно нарезающим помидорчики. Мелкие такие, черри вроде… достал с полки таблетки, налил воды, поставил… Молча. Меня затрясло сильнее:

— Ты очень сердишься?

Он успел достать из холодильника еще какую-то заковыристую зелень для салата, прежде чем ответить на мое жалобное мямленье.

— С чего бы? Твоя голова по-моему, сейчас сердится на тебя куда сильнее.

А он оказывается, юморист еще…

— А ты вчера где пропадал?..

Я просто вежливый. Ну, не кричать же «дяденька, простите, я больше не буду»! Да и черт его знает, а врать все-таки не хочется…

— У Насти задержался. День Рожденья.

Упс! Или как там говорится… То есть это он вчера всю субботу дочке праздник помогал устраивать. Допоздна там проторчал, потом хрен знает сколько с пригорода ехал, а тут «картина маслом» в виде моей пьянющей тушки. Мне поплохело совсем.

— Да-а? А у меня тоже скоро…

Угу. Известно, что алкоголь на мозг действует отрицательно.

— Знаю. Ешь.

А потом он взял и ушел. Поговорили. Лучше б наорал, это привычнее, что ли… Я заглотил проклятые таблетки и поплелся на диван, отчаянно пытаясь понять, чего я боюсь больше: что меня вышвырнет даже он, решив, что удовольствие не стоит прилагающихся проблем, или того что я сам теперь не знаю, что с собой делать.

Я как раз уже додумался до того, что надо было тогда, под Новый год идти все-таки на автобус и всем было бы проще и легче (мне так точно), когда Игорь вернулся.

— Это тебе в счет праздника. Посмотри, подойдет?

Да, я дурак! Полный! Но подумал не о будущем Дне Рождения, про который сам напомнил, а о вчерашнем загуле. И первой мыслью при виде протягиваемого пакета, стала о наручниках, плетке или еще каких-нибудь девайсах из секс-шопа для дрессировки «непослушных мальчиков». В интернете и не такого начитаешься!