Ледяной поцелуй - [8]

Канцлер Берит, вместе с консультативным советом, решил назначить Эверта Стринна, кузена Эллиота, королем, несмотря на протесты Виктора Далига, о том, что его дочь должна быть следующей в очереди. 15 января 1999, спустя две недели после смерти Эллиота, Эверт был коронован как король Канин.

Это случилось тогда, когда я читала отрывок о приведенном к присяге Эверте, мое сердце замерло.

В 13:08 пятнадцатого января 1999 года Эверт Хенрик Стринн дал клятву короля в судействе с действующим канцлером Ивером Авеном.

В конце 1990-х мой отец Ивер Эвен прокладывал себе путь по политической лестнице, и, в конечном счете, он работал на канцлера. Когда Берит Эббот слег с симптомами менингита, он должен был отступить от своих обязанностей, чтобы сосредоточиться на выздоровлении. Что и оставило моего отца на месте канцлера.

Когда король Эверт был приведен к присяге, мне исполнилось четыре года, так что у меня остались смутные воспоминания о том времени, в основном, темные цвета похорон и яркие цвета знамен и цветов на коронации. Я знала, что мой отец работал на своего предшественника, канцлера Берита, и я слышала, что папа привел короля к присяге, но этот факт никогда не казался мне важным.

В классе истории эта часть всегда приукрашивалась — король был приведен к присяге канцлером, бла-бла-бла, и так как мой отец действовал под защитой власти Берита Эбботта, именно Берит подписал официальный документ. Мой папа, действующий в отсутствие канцлера, был, пожалуй, наиболее благоприятной частью того, как Эверт стал королем. Но теперь я поняла, что могло бы иметь чрезвычайный вес: это связь между Константином Блеком и Виктором Далигом.

Через два дня после того, как Эверт был коронован, Виктор Далиг совершил переворот, пытаясь свергнуть короля, чтобы получить «законного» монарха, его дочь, на троне. Он убил четырех членов Хёдрагена, прежде чем его схватили. В течение следующей недели было проведено краткое судебное разбирательство под председательством короля. Виктор был осужден за государственную измену, лишен звания и приговорен к казни на следующий день.

Приняв меры, которые многие считали чрезмерными, король Эверт также лишили трех молодых дочерей Виктора Далига своих титулов и наследства, и изгнал их из Дольдастама и общества Канин. Это привело в ярость Виктора, вынудив его поклясться отомстить любому, кто имел какое-либо отношение к вердикту.

В то время, Эверт, смеясь, отмахнулся от него, но ночью Виктору Далигу удалось сбежать из камеры, и он находился в бегах уже пятнадцати лет.

Мой отец не имел ничего общего с осуждением Виктора, так как это было решение короля Эверта и его одного. Но Виктор был при исполнении служебных обязанностей на коронации, как и все в Дольдастаме, когда Эверт короновали. Он должен был видеть, что мой отец ругался с ним, а из-за болезни Берита Эббота, было легко поверить, что мой папа помог совету решить, что Эверт должен быть коронован, а не дочь Виктора.

Это может, наконец, объяснить попытку Константина Блека убить моего отца четыре года назад. Это было просто продолжение мести Виктора.

Фактический канцлер, во время восхождения Эверта на трон, Берит Эббот, заболел и ушел в отставку в 2001 году, когда мой отец взял на себя его работу. Берит умер ненамного позже после этого. Время уже получило свою месть над Беритом, поэтому, Константин перешел к следующей виновной стороне — моему отцу.

Но зачем это Константину? Ему было семнадцать во время того беспорядка, следопыт, стремящийся стать членом Хёдраген, но без какой-либо связи со знатью. Судя по всему, он был верным слугой королевства, без намеков на восстание или мятеж.

Как Виктор привлек Константина присоединиться к его мести? И почему ждали так долго, чтобы начать? Константин попытался убить моего отца, одиннадцать лет спустя, с тех пор как Виктор объявил месть королю.

И что из этого имеет отношение к Константину, ищущему подменышей? Возможно, он пытался быть как какой-то Крысолов, заманивающий всех детей, пока не получит платежа, чем, в этом случае, как я могу только догадываться, является голова короля.

Но это не объясняло интерес Виктора к Скояре. Они не имели никакого отношения к третированию Виктора или его семьи, таким об не заслужили возмездия.

Я видела связи, которые не были четкими прежде, но нескольких частей все еще не хватало, это заставляло меня чувствовать себя более расстроенной, чем когда-либо. Окруженная книгами и всей информацией о своем народе, я не могла найти ответы.

Огонь превратился в тлеющие угольки, но я предпочла холод, надеясь, что это поможет мне не уснуть, пока я сидела, склонившись над старыми книгами. В конце концов, мое тело рухнуло в изнеможении. Я даже не помню, как уснула.

Один момент, когда я читала, строки текста размывались в тусклом свете, а после мне не снилось ничего, кроме белизны. Затем, медленно, я увидела начинающее вырисовываться лицо и веки, затрепетав, распахнулись, показывая поразительные сапфировые глаза.

Почему-то я знала, что это была Линнеа, пропавшая королева Скояре.

Появились ее губы, ярко-красные от помады, которую она носила, и ее лицо стало полностью видимым, окруженное ореолом платиновых белокурых локонов и подсвеченных ярким белым светом. И тогда, как будто она шептала прямо в ухо, я услышала ее.