— Так, что ты скажешь, белый кролик? — спросил Константин Блэк. — Друзья?
Он сидел рядом, пристально глядя на меня. Его широкие брови обнадеживающе изогнулись над глазами цвета темного серебра, а черные, как смоль волны волос, упали на лицо, когда он наклонился ко мне.
Я могла только глазеть на него, слишком ошеломленная, чтобы думать или реагировать. Я даже не была уверена, на самом ли деле он был здесь или нет. Было больше смысла в том, что невольно отключилась в случайной забегаловке в Миссури и страдала от вызванного напряжением кошмара или, возможно, озарения.
Не было никакой возможности, чтобы Константин мог находиться здесь со мной. Не после того, как я в течение пяти дней бежала из Дольдастама, где была арестована за измену и обвинялась в убийстве принца Скояре Кеннета Биелса и моего друга Каспера Эбботта.
Я сделала все, что в моих силах, чтобы оставаться незаметной — использовала только наличные и одноразовый телефон, и даже не набралась смелости, чтобы использовать мобильник и позвонить кому-то, пока не вернусь домой. Я постоянно переезжала и останавливалась в малоприметных мотелях в маленьких городах.
Ни у кого не было шанса найти меня, даже у Константина Блэка.
— Брин? — спросил Константин, так как я уже с минуту не реагировала, а только смотрела на него.
Затем, чтобы убедиться, что он был реальным, я протянула руку и коснулась его, надавив на черную кожаную куртку, обтягивающую его бицепсы, а он с недоумением посмотрел на мою руку. Я частично ожидала, что рука пройдет сквозь куртку, которая исчезнет, словно дымка, но вместо этого я ощутила твердость мышц под ней.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — он осмотрел меня, казалось, с подлинным беспокойством в глазах, но я не была уверена, могла ли я верить ему. — Ты на самом деле выглядишь очень больной.
— Это так ты предлагаешь дружбу? Говоря, что я ужасно выгляжу? — сухо спросила я.
Не то, чтобы он был не прав. Я долго не спала и не ела, поэтому была гораздо бледнее, чем обычно. Мои попытки покраситься в черный цвет, чтобы замаскироваться, придали моим обычно светлым локонам странный серый оттенок, потому что краска никогда не держалась на волосах тролля. Припухлость вокруг левого глаза, наконец, сошла, но синяк стал гнойно-желтого цвета, и я не могла полностью скрыть его косметикой.
— Я предлагаю ее с жестокой честностью, — сказал он с кривой ухмылкой. — Я хочу, чтобы ты знала, что получишь от меня только правду.
Я усмехнулась:
— Какого черта я должна верить этому?
— Давай, Брин. Испытай меня. — Он уперся локтями в стойку, почти умоляя меня.
— Что ты здесь вообще делаешь? Что ты хочешь от меня? — Требовательно спросила я.
— Я уже сказал тебе — дружбу.
Я закатила глаза:
— Бред сивой кобылы. Все и всегда чушь.
— Как ты можешь так говорить? — недоверчиво произнес Константин. — Я всегда был честен с тобой.
— Ну да, конечно. Ты был просто честен, когда покушался на убийство моего папы, и когда ты пытался похитить Линнею.
Он сжал губы в тонкую линию:
— Я уже извинился за то, что произошло с твоим отцом. — Я впилась в него взглядом. — Не то, чтобы мои слова могли что-то изменить, но ты знаешь, что я сожалею об этом.
— Откуда мне знать? — Я покачала головой. — На самом деле я ничего не знаю о тебе.
— Почему ты так агрессивна? — спросил Константин, повышая голос. — Я просто пытаюсь помочь.
— Ты предатель, работающий с человеком, который чуть не убил меня! — закричала я в ответ, не заботясь о том, как громко это звучало в маленькой забегаловке.
— Ага, так же, как и ты! — закричал Константин.
Подошла официантка, прервав наш жаркий разговор, и поставила передо мной чай со льдом, который я заказала. Она стояла, уперев руку в бедро и глядя на нас с подозрением.
Раньше она смотрела на меня с сочувствием, несмотря на свою усталость, но с моими плохо покрашенными волосами и волнением Константина было очевидно, что мы в бегах.
— Все в порядке? — спросила она, переводя взгляд между нами двоими.
— Да, все хорошо, — отрывисто ответил Константин, не глядя на ее.
— Ну, вы лучше говорите потише, пока не начали огорчать посетителей, — сказала она с протяжным южным акцентом, и медленно повернувшись, ушла.
Константин подождал, пока она уйдет в другой конец закусочной, прежде чем заговорить.
— И я пытался спасти Линнею. — Он возмущенно выпрямился. — И, на самом деле, спас ее.
Если бы я не вмешался, она, скорее всего, была бы мертва.
Судя по тому, что говорила мне Линнея, это было похоже на правду. Так как я не могла возразить Константину, я отодвинула от него стул и сосредоточилась на чае со льдом.
Он вздохнул, затем наклонился ко мне и сказал громким шепотом:
— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Четыре года назад я был на твоем месте. Я знаю, как страшно и одиноко бывает, когда королевство отворачивается от тебя.
Я сделала глоток чая и промолчала, поэтому он продолжил:
— Мы с тобой оказались по разные стороны на какое-то время, и я сделал неправильный выбор. Но я пытаюсь исправить это… и теперь я одинок, и ты одинока. Поэтому я подумал, что мы могли быть одинокими вместе.
Он отодвинулся от меня.
— Но я не заставляю. Если ты хочешь пройти через все это в одиночку, то будь моим гостем. Сворачивай горы сама. Я не буду драться с тобой. — Он полез в карман и бросил несколько долларов на стойку. — Напиток за мой счет.
