Лебединая песня - [30]

Шрифт
Интервал

Рядишь суда ты быстрые;
О тебе молва
Гремит далеко
Грозами,
Отворяя ворота повсюду
Киеву;
И стреляешь
Со стола златого
Отчего
По салтанам ты
За землями далекими.
Так стреляй
По Кончаку,
Рабу поганому,
Так стреляй же, господин,
За землю
Русскую
И за Игоревы раны –
Князя Игоря,
Боевого,
Удалого
Святославича.
Буй Роман
И ты, Мстислав!
На дело смелое
Властно ум ваш увлекает
Мысль бесстрашная.
Ты, Роман, плывешь высоко
В буйных замыслах,
Как, взмывая к облакам,
Ширяют соколы,
Изловчаясь пасть на птицу
С буйной радостью.
Есть у вас, князья,
Полки железных
Латников,
С их тяжелыми
Шеломами
Латинскими,
Потряслась от них земля,
А с нею дрогнули,
Потряслись
И страны многие
Поганые.
Деремела
И Литва,
Ятваги,
Половцы
В прах пред ними повергали
Копья в робости
И под грозные мечи
Склоняли головы.
Солнца свет, князья,
Померк для князя Игоря…
А к добру ль и лист один
Роняет дерево?..
По Суле и по Роси-реке
Недаром ведь
Города между собою
Делят половцы:
Не воскреснуть храброй рати
Князя Игоря!
Дон великий кличет, князь,
Тебя для подвига
И князей зовет
К победам там, где первые
Подоспели к брани
Ольговичи храбрые.
Ингварь!
Всеволод!
Всех трое вас, Мстиславичей,
И гнезда вы не худого
Шестикрылица!
Не по жребию ли вы
Непобедимому
Счастьем ратным
Ваши волости исхитили?
Где ж теперь шеломы ваши
Золоченые?
Где теперь щиты
И копья ваши
Ляшские?
Заградите ныне
Стрелами калеными
Вы на Русь ворота
С поля Половецкого,
За праотчий свой удел –
За землю Русскую
И за Игоревы раны –
Князя Игоря,
Боевого,
Удалого
Святославича.
АСула-река
Течет уж
Не по-прежнему,
Не несет
К Переяславлю
Струй серебряных;
И Двина-река
Под клик поганых
К Полоцку,
К половчанам,
Грозным встарь,
Пошла болотами.
Изяслав,
Сын Васильков,
Один-единственный
Позвенел тогда
Мечом своим
Наследственным
По шеломам тяжким
Воинства
Литовского.
Прирубил Всеславу-деду
Новой славы он,
Да и пал, порублен
Саблями литовскими,
Под червленые щиты
В траву кровавую.
Славу взял с собою он
На ложе смертное
И с тоской сказал:
«Твою дружину храбрую
Приодели, князь,
Степные птицы крыльями
И лизали звери
Кровь ее горячую…»
С ним тогда
Ни Брячислава-брата
Не было,
И ни Всеволода-брата…
Одинешенек,
Он жемчужину души
Из тела храброго
Изронил
Чрез золотое
Ожерелие.
Приуныли голоса,
Веселье замерло…
И трубят протяжно
Трубы
Городенские…
Ярослав
И вы, Всеслава внуки,
Слушайте!
Время вам понизить
Стяги ваши
Алые,
В ножнах скрыть клинки,
Что вами опорочены:
Откололись сами вы
От славы дедовской.
Это вы, в своих крамолах,
Смуту начали,
Наводить поганых стали
В землю Русскую
На разруху достоянию
Всеславову:
На Руси чрез вас
Насилье половецкое.
А случилось
На седьмом веку
Трояновом:
Как о девице,
Зазнобе сердца жаркого,
Бросил жребий
Князь Всеслав
О стольном
Киеве.
Опираясь о коней
Клюками острыми,
Поскакал
И прискакал он
К граду Киеву.
Но далось ему
Копьем его заносчивым
До престола золотого
Лишь дотыкнуться.
В ту же ночь,
Как лютый зверь,
Из Белагорода
Он бежал
И синей мглой
В пути обвесился;
А наутро двинул
Бревна стенобитные,
Растворил ворота настежь
Новугороду,
Разгромил былую славу
Ярославову
Да с Дудуток
На Немигу
Волком кинулся.
Как снопы,
На той Немиге
Стелят головы,
А молотят-то цепами там
Булатными,
На току кладут
Без счета жизни
Сильные
И от тел могучих
Веют души
Храбрые.
О, Немига,
Берега твои
Кровавые
Не добром в тот день недобрый
Были сеяны,
А костями
Сыновей
Народа Русского.
Днем-то князь Всеслав
Людей судил,
Рассуживал,
Да князей рядил,
Уделами их жаловал,
Сам же волком серым
Рыскал после полночи.
И от Киева,
В пути по-волчьи рыская,
К петухам
В Тмутаракань
Всеслав дорыскивал,
Хорса мощного
В дороге перерыскавши.
Позвонил
Поутру раным-рано
В Полоцке
У Святой Софии
Колокол к заутрени,
А Всеслав
Тот звон услышал
В стольном Киеве.
В теле крепком
Наделен душой
Кудесника,
Князь Всеслав
Немало горя
Всё же выстрадал.
Для него-то и запевку
Справедливую
Встарь Боян поведал вещий
Вразумительно:
«Ни гораздому,
Ни хитрому,
Ни мудрому,
Ни гораздому хитро по птице
Мудрствовать –
Правосудного Суда
Не минуть Божьего».
Ох, стонать тебе,
Земля родная
Русская,
Вспоминая о начальном
Добром времени
С теми первыми
Князьями стародавними.
Да нельзя же было
Старого Владимира
Пригвоздить навек
К горам под стольным
Киевом.
И его единый стяг
Сменился многими, –
Эти — Рюриковы стяги,
Те – Давидовы:
Полыхает
Каждый стяг
В иную сторону,
Копья русские
Поют
Разноголосицу.
Ранью раннею,
Задолго
Перед зорями,
По Дунаю
Ярославны голос
Слышится.
За рекой она
Кукушкой,
Неопознана,
В тишине
Кукуя,
Стонет, плачет
Жалобно.
По Дунаю
Полечу
Кукушкой
Вещею,
Прилечу
На ту Каялу,
На далекую,
Окуну рукав
Бобровый
В воды
Быстрые.
Разыщу я в поле князя,
Лада милого,
И бобровым рукавом
Омою бережно
Раны жгучие на теле
Окровавленном.
Рано утром Ярославна
Плачет жалобно,
Причитая на стене
Путивля-города.
Ветер! Ветер-ветерок!
Зачем по прихоти
Дуешь ты насупротив?
Зачем ты вражие
Стрелы крылышками мечешь
Тиховейными,
Поражая
Князя-лада рати храбрые?
Ведь тебе привольно, ветер,
Мчаться по небу,
В высоте играть, резвиться
С легким облаком,
Иль, колыша, корабли лелеять
На море.
Для чего же, господин мой,
Ты без жалости
По ковыль-траве
Мои развеял радости?..
Рано утром Ярославна
Плачет жалобно,
Причитая на стене
Путивля-города.
Днепр Словутич!
Горы каменные выбивши,
Ты насквозь прошел
Всю землю Половецкую;
Ты в волнах ладьи лелеял
Святославовы
И до стана Кобяка
Донес их бережно.

Еще от автора Георгий Владимирович Голохвастов
Стихотворения и сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) — автор многочисленных стихотворений (прежде всего — в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона.


Любовный хлеб

Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) — первая поэтесса, получившая Пулитцеровскую премию; одна из самых знаменитых поэтов США XX века. Классическая по форме (преимущественно, сонеты), глубокая и необыкновенно смелая по содержанию, любовная и философская лирика Э. Миллей завоевала ей славу уже при жизни.Переводы из Эдны Сент-Винсент Миллей на русский язык немногочисленны. Наиболее удачными были переложения Михаила Зенкевича и Маргариты Алигер.Мария Редькина много лет переводит стихи Миллей. Её работу высоко оценили А. Штейнберг и А. Ревич, чьи семинары она посещала.


Рекомендуем почитать
Морозные узоры

Борис Садовской (1881-1952) — заметная фигура в истории литературы Серебряного века. До революции у него вышло 12 книг — поэзии, прозы, критических и полемических статей, исследовательских работ о русских поэтах. После 20-х гг. писательская судьба покрыта завесой. От расправы его уберегло забвение: никто не подозревал, что поэт жив.Настоящее издание включает в себя более 400 стихотворения, публикуются несобранные и неизданные стихи из частных архивов и дореволюционной периодики. Большой интерес представляют страницы биографии Садовского, впервые воссозданные на материале архива О.Г Шереметевой.В электронной версии дополнительно присутствуют стихотворения по непонятным причинам не вошедшие в  данное бумажное издание.


Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.


Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются впервые.Составление и послесловие В. Э. Молодякова.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.