Лебединая песня - [31]

Шрифт
Интервал

Возлелей же, господин мой,
Князя Игоря,
Возврати мне, Днепр мой, князя,
Лада милого,
Чтоб не слать мне слез ему
Поутру на море.
Рано утром Ярославна
Плачет жалобно,
Причитая на стене
Путивля-города.
Солнце-солнышко,
Ты светлое,
Тресветлое!
Ведь равно для всех
Тепло, красно ты, Солнышко!
Так почто же, господин мой,
Ты без милости
Средь степей чужих
Палишь лучами ярыми
Князя, лада моего,
Отважных воинов.
Их томишь в безводном поле
Смертной засухой,
Иссушило и свело
Их луки жаждою
И кручиною
Колчаны запечатало?
К ночи море непогодой
В степи прыснуло;
Мгла ненастная
Идет клубами низкими:
Видно, кажет Бог
Дорогу князю Игорю –
Кажет путь ему
Из края Половецкого
В землю Русскую,
К столу златому отчему.
Приугасли, отгорели
Зори вечера;
Сумрак пал…
Князь Игорь спит –
Князь Игорь бодрствует,
Игорь мыслью мерит
Поле Половецкое
От великого от Дона
К малу Дончику.
За рекой в степи
Готовы кони к полночи.
И Овлур свистит
Призывным свистом-посвистом;
Разуметь велит он князю
Весть условную:
«Князю Игорю не быть!..»
И нет уж Игоря…
Страж окликнул.
По земле кругом застукало,
Взволновалась, зашумев.
Трава высокая.
Разом вежи половецкие
Задвигались.
Князь же скоком поскакал,
К реке докинулся,
Горностаем – в тростники,
На воду – гоголем;
Ввергся на конь,
Босым волком
Прянул с борзого,
И к лугам Донца пустился
Степью влажною,
И высоко полетел
Под мглами соколом,
Избивая на пути
Гусей и лебедей –
Князю к завтраку,
К обеду, да и к ужину.
Где летел князь Игорь в тучах
Ясным соколом,
Серым волком там Овлур
Трусил меж травами,
Только стряхивал с себя
Росу студеную:
Притомили ведь коней ретивых
Всадники.
Говорит Донец-река,
Встречая Игоря:
А немало, Игорь-князь,
Тебе – величия,
Кончаку – вражды,
Земле же Русской – радости.
Князь же Игорь так Донцу-реке
Ответствовал:
А немало и тебе, Донец,
Величия,
Что лелеял на водах ты
Князя Игоря,
Постилал ему постель –
Траву шелковую
На муравах берегов своих
Серебряных,
Мглами теплыми
Заботливо окутывал,
Осенял в жару
Зелеными деревьями…
Ты стерег его в волнах –
Хохлатым гоголем,
Чернядь-уткой – на струях,
На ветрах – чайками.
Ино дело, – молвил князь, –
Стугна недобрая…
На пути своем
Она струею скудною
В половодье пожрала
Ручьи соседние,
Струги, выкинув,
Затерла по кустарнику –
Днепр закрыла Ростиславу,
Князю-юноше.
И на темном берегу ее
Заплакала
Мать по сыне Ростиславе,
Князе-юноше…
Приуныли на лугах
Цветы от жалости,
И к земле сырой
В тоске припало дерево.
Не сороки встрекотали
Бойким стрекотом:
То Кончак и Гзак
Бегут по следу Игоря.
В ранний час тогда
Ни вороны не каркали,
Ни сороки не трещали
Белобокие,
И помалкивали галки
Говорливые.
Только дятлы,
По стволам деревьев ползая,
Четким стуком
Путь указывали на реку;
Соловьи веселым пеньем
Свет пророчили.
Гзак промолвил Кончаку:
Уж если соколу
Доведется долететь
К гнезду родимому, –
Расстрелять нам сокольца
Златыми стрелами.
А Кончак ответил Гзаку:
Если соколу
Доведется долететь
К гнезду надежному,
Мы покрепче соколенка
Изопутаем,
Да не путами,
А девицею красною.
Гзак ответил Кончаку:
Когда ж соколика
И взаправду мы,
Как путами, опутаем,
Не железами,
А девицею красною,
То не будет скоро нам, Кончак,
Соколика,
Да не будет нам, Кончак,
И красной девицы…
И почнет тогда тот сокол,
Да с соколиком,
Наших птиц сбивать
Средь поля Половецкого.
Стих Боянов на ходу приспел
Мне, старому,
Песнотворцу Святослава
И сказителю
Былей времени
Олега Святославича,
Ярослава
И жены Когана древнего:
«Тяжко, тяжко голове
Без плеч выносливых,
А в беде без головы
И тело крепкое…»
Так и Русская земля
Без князя Игоря!
Но высоко в небе синем
Солнце светится:
На земле на Русской
Игорь Святославович!
И запели на Дунае
Красны девицы,
Голоса чрез море вьются,
Слышны в Киеве:
Игорь в Киеве
И едет по Боричеву
В храм Преславной Пирогощей
Богородицы…
Села рады,
Города, как в праздник, веселы.
Прежде старых всех князей
Прославив песнями,
Стану петь я молодым князьям
В их очередь:
И да славится же
Игорь Святославович!
Буй-тур Всеволод, боец удалый,
Славится!
Молодой Владимир Игоревич
Славится!
И князьям, и их дружинам
Много здравствовать,
Поборать за христиан
Полки поганые!
Князю слава, и дружине честь
Воистину!

ПРИМЕЧАНИЯ


Игорь Святославович – герой поэмы и старший из князей участников похода на Половцев в 1185 г. Он с 1180 года – удельный князь Новгорода Северского; в 1198 году занял Черниговский стол. Женат был на княжне Ефросинье Ярославовне, дочери Ярослава Владимировича Галицкого, прозванного Осмомыслом и женатого на сестре князя Всеволода Юрьевича Суздальского. Умер Игорь в 1202 году.

Боян – знаменитый певец древности, предшественник автора Слова о Полку Игореве.


Старый Ярослав – Ярослав Владимирович (Мудрый), сын Владимира Святого и Рогнеды. Умер в 1054 году.

Храбрый Мстислав – Храбрый, единоутробный брат Яро слава Мудрого, князь Тмутараканский и Черниговский. В 1022 г., при столкновении с Касогами, был вызван их князем Редедею на единоборство, которое, вместо битвы, должно было дать победу полкам победителя на поединке. Мстислав одолел великана Редедю и зарезал его ножом. Умер в 1033 году.

Роман Святославович, за красоту прозванный Красным, князь Тмутараканский, известный тем, что, добиваясь Черниговскою стола, он в распре с дядей, великим князем Всеволодом Ярославовичем, первый привел на Русь в 1079 году нанятых им половцев. Убит ими в том же году.


Еще от автора Георгий Владимирович Голохвастов
Стихотворения и сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) — автор многочисленных стихотворений (прежде всего — в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона.


Любовный хлеб

Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) — первая поэтесса, получившая Пулитцеровскую премию; одна из самых знаменитых поэтов США XX века. Классическая по форме (преимущественно, сонеты), глубокая и необыкновенно смелая по содержанию, любовная и философская лирика Э. Миллей завоевала ей славу уже при жизни.Переводы из Эдны Сент-Винсент Миллей на русский язык немногочисленны. Наиболее удачными были переложения Михаила Зенкевича и Маргариты Алигер.Мария Редькина много лет переводит стихи Миллей. Её работу высоко оценили А. Штейнберг и А. Ревич, чьи семинары она посещала.


Рекомендуем почитать
Морозные узоры

Борис Садовской (1881-1952) — заметная фигура в истории литературы Серебряного века. До революции у него вышло 12 книг — поэзии, прозы, критических и полемических статей, исследовательских работ о русских поэтах. После 20-х гг. писательская судьба покрыта завесой. От расправы его уберегло забвение: никто не подозревал, что поэт жив.Настоящее издание включает в себя более 400 стихотворения, публикуются несобранные и неизданные стихи из частных архивов и дореволюционной периодики. Большой интерес представляют страницы биографии Садовского, впервые воссозданные на материале архива О.Г Шереметевой.В электронной версии дополнительно присутствуют стихотворения по непонятным причинам не вошедшие в  данное бумажное издание.


Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.


Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Дмитрий Петрович Шестаков (1869–1937) при жизни был известен как филолог-классик, переводчик и критик, хотя его первые поэтические опыты одобрил А. А. Фет. В книге с возможной полнотой собрано его оригинальное поэтическое наследие, включая наиболее значительную часть – стихотворения 1925–1934 гг., опубликованные лишь через много десятилетий после смерти автора. В основу издания легли материалы из РГБ и РГАЛИ. Около 200 стихотворений печатаются впервые.Составление и послесловие В. Э. Молодякова.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.