Лебединая песня - [25]

Шрифт
Интервал

Воображает он, что видит
Тюрьму, и казнь, и смерть во сне…
(Внезапно с грубостью.)
Аристократ! Нож поднят грозно,
И ты – умрешь…
Маркиз
(насмешливо)
Вот новость! Ба!..
А разве рано или поздно
Ты не умрешь?.. Притом серьезно
Боюсь, что ранний гроб судьба
Уготовляет для раба
Бутылки с влагой спиртуозной –
Протянешь долго ты едва ль!..
Тюремщик
Что, что?!. Как смеешь ты, собака!..
(Идет на него с поднятыми кулаками.)

Маркиз
(беря его за кисти рук)
Постой, дружок!..
Тюремщик
(с гримасой боли)
Ну, пальцы – сталь!..
Маркиз
(выпуская его руки, спокойно)
Не надо ссор! Мне было б жаль,
Случись в последний день мой драка…
Но сознаюсь: не прав, однако,
Я сам, начав читать мораль…
Ну, мир же после краткой ссоры!
(Вынимает кошелек.)
Вот – мой последний луидор!
Тюремщик
Плевать хочу на луидоры!..
(Прячет деньги.)

Маркиз
Но прикарманивать их скор!..
(Отрывисто.)
Ну, что ж… ступай!..
(Берет книгу.)

Тюремщик
(уходя)
Ну, разговоры!..
Уж эти бары!.. В них сам черт!..
В тюрьме… ждет казни… и ведь горд;
Не крикнет – только блещут взоры…
А как находчив, смел и тверд,
На всё ответ находит скорый –
От слов одних я, без битья,
Как пес поганый после порки…
(Внезапно возвращается.)
Простите, сударь!.. Вспомнил я,
С чем шел сюда: в моей каморке
Укрыта женщина одна…
(С деланным испугом.)
Боязнь берет… досмотры зорки,
Смотритель – зверь, а ведь она
К вам в гости…
Маркиз
Что?..
Тюремщик
И молода,
И хороша… А вся повадка
И роскошь платья – без труда
Договорят… аристократка…
Маркиз
(скрывая волнение, с напыщенной важностью)
Запомни раз и навсегда:
Меж женщин нет подразделенья –
Равны все женщины, зане
Аристократки от рожденья;
Из них никто…
Тюремщик
Прошу прощенья,
Вы сударь, о моей жене
Не так бы, верно, рассуждали
Встреть вы ее…
Маркиз
Я б был польщен!
Тюремщик
(по прежнему, с деланной нерешительностью)
Но, ту пришедшую, едва ли
Вам можно встретить… здесь закон…
Маркиз
(ему в тон)
Ну, да! Начальство и поверка,
И даром их дразнить нельзя.
(Вынимает из кармана табакерку.)
Вот – золотая табакерка!..
(Целует ее.)
Прощай, подарок короля!..
Тюремщик
(пряча табакерку за пазуху)
А мне – плевать!..
Маркиз
О, превосходно!
Тебе на все плевать угодно!..
Держать такой любезный тон
Теперь у нас в стране свободной,
Как вижу я, не только модно,
Но предписал и ваш закон!..
Тюремщик
(опять с яростью)
Закон наш строг! И вот причина,
Что головой, аристократ,
Твоей кровавой – гильотина
Поутру плюнет…
(Уходит.)

Маркиз
Фи, скотина!
А говорят, что он мне брат!..
Молчанье.

III

Маркиз
(после раздумья)
Но почему, томясь и млея,
Свиданья этого я жду?..
Чья это дерзкая затея?
Кто, кто таинственная фея,
Виденье дивное в бреду? –
Графиня де ла Тур?.. Нет, – льдинка!..
Иль виконтесса д'Ипр? – Мила,
Но… только модная картинка…
Маркиза Борампар? Сожгла
Мне сердце некогда дотла,
Великолепная блондинка,
Но как из хрупкого стекла
Была любви ее новинка
И скоро вдребезги была
Разбита в шалостях столичных…
Иль герцогиня Грамола –
Одна из самых эксцентричных:
(Смеется.)
Меня случайно увлекла
При трех любовниках наличных…
(Пауза.)
Нет, нет! И в мысль им не взбредет
Пойти на риск опасной ставки
«Прости» любовнику в отставке
Сказать в пути на эшафот…
Так кто ж она? Неужто ж Женни
Из Moulin Rouge?.. Я в первый раз
Средь смен любовных приключений
В ней встретил правду женских глаз
И страсти подлинной томленья,
А не затверженный урок:
Она меня – в том нет сомненья –
Почти любила… краткий срок.
(Поправляя волосы, видит в ручном зеркале входящую Маркизу.)
Моя жена!
IV

Маркиза
(с изысканным поклоном)
Маркиз!..
Маркиз
(с поклоном)
Маркиза!..
Маркиза
Милорд О’Коннор был так мил,
Что к вам меня сопроводил!..
Маркиз
За честь приятного сюрприза
Благодарю!..
Маркиза
Но что за век!
Как назовете вы идею,
Когда приличный человек,
Подобно гнусному злодею,
Тюрьмы стесненье должен несть,
Притом тюрьмы такой ужасной!..
Маркиз
Быть может, вам угодно сесть?!.
Маркиза
(сидя)
Я села, кажется, напрасно!..
Ведь краток будет мой визит:
Теперь, в дни этой гадкой смуты
Так время ветренно летит,
Меж тем так дороги минуты!..
Маркиз
Ах, разве?.. – Впрочем, виноват,
Могу ль спросить, как вы узнали,
Что должен я… пуститься в дали?
Маркиза
Очаровательный аббат
Сказал мне в Кобленце про это.
Маркиз
И что же вы?..
Маркиза
Я?.. Не могли ж
Вы ждать, чтоб я приличья света
Забыла вдруг… Ведь весь Париж
Потом болтал бы две недели
Про мой faut pas… Noblesse oblige!
Я лишь сказала: – «В самом деле?»
Слегка подняв бровей изгиб…
Маркиз
Но для меня докучный скрип
Рессор в пути вы претерпели,
И стук колес, и ночь без сна
В толчках и качке, и усталость,
И скуку дня… Какая жалость!
Мне, право, стыдно!..
Маркиза
Вам должна
Признаться я, что, слава Богу,
В прекрасном обществе была;
Летело время, как стрела;
Играли в карты всю дорогу –
И стоил мне игры задор
Немало денег…
Маркиз
От души я
Жалею вас. Но сам на вздор
Последний бросил луидор,
Конечно, деньги небольшие…
Маркиза
А в Метце – новый кавалер,
Ирландец… Тонкость обхожденья,
И блеск, и такт, и лоск манер,
И ум, и юмор…
Маркиз
Снисхожденья!..
Маркиза
Он разрешенья не просил,
Но неотступно был со мною,
А мы… мы… женщины… порою
Бороться не имеем сил…
Маркиз
Но кто ж он?
Маркиза
Разве не сказала
Я это раньше вам? – Милорд
О'Коннор…
Маркиз
Я совсем не горд,
Добавьте ж, чтобы знал уж всё я
Из этой странной новизны:

Еще от автора Георгий Владимирович Голохвастов
Стихотворения и сонеты

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Любовный хлеб

Эдна Сент-Винсент Миллей (1892–1950) — первая поэтесса, получившая Пулитцеровскую премию; одна из самых знаменитых поэтов США XX века. Классическая по форме (преимущественно, сонеты), глубокая и необыкновенно смелая по содержанию, любовная и философская лирика Э. Миллей завоевала ей славу уже при жизни.Переводы из Эдны Сент-Винсент Миллей на русский язык немногочисленны. Наиболее удачными были переложения Михаила Зенкевича и Маргариты Алигер.Мария Редькина много лет переводит стихи Миллей. Её работу высоко оценили А. Штейнберг и А. Ревич, чьи семинары она посещала.


Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов (1882–1963) — автор многочисленных стихотворений (прежде всего — в жанре полусонета) и грандиозной поэмы «Гибель Атлантиды» (1938). Чрезвычайно богатое, насыщенное яркими оккультными красками мистическое ощущение допотопной эпохи, визионерски пережитое поэтом, кажется, подводит к пределу творчества в изображении древней жизни атлантов. Современники Голохвастова сравнивали его произведение с лучшими европейскими образцами эпического жанра: «Божественной комедией» Данте, «Освобожденным Иерусалимом» Тассо, «Потерянным Раем» Мильтона.


Рекомендуем почитать
Нежнее неба

Николай Николаевич Минаев (1895–1967) – артист балета, политический преступник, виртуозный лирический поэт – за всю жизнь увидел напечатанными немногим более пятидесяти собственных стихотворений, что составляет меньше пяти процентов от чудом сохранившегося в архиве корпуса его текстов. Настоящая книга представляет читателю практически полный свод его лирики, снабженный подробными комментариями, где впервые – после десятилетий забвения – реконструируются эпизоды биографии самого Минаева и лиц из его ближайшего литературного окружения.Общая редакция, составление, подготовка текста, биографический очерк и комментарии: А.


Преданный дар

Случайная фраза, сказанная Мариной Цветаевой на допросе во французской полиции в 1937 г., навела исследователей на имя Николая Познякова - поэта, учившегося в московской Поливановской гимназии не только с Сергеем Эфроном, но и с В.Шершеневчем и С.Шервинским. Позняков - участник альманаха "Круговая чаша" (1913); во время войны работал в Красном Кресте; позже попал в эмиграцию, где издал поэтический сборник, а еще... стал советским агентом, фотографом, "парижской явкой". Как Цветаева и Эфрон, в конце 1930-х гг.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.