Лазурный мир - [65]

Баркван Блаздель говорил несколько минут. Все внимательно слушали его — в том числе шестеро «отборных» дружинников, выставленных в качестве охраны; они настолько интересовались выступлением Блазделя, что теперь стояли буквально за спинами последнего ряда заступников. Блаздель заметил это и взмахом руки приказал дружинникам отойти подальше. Один из охранников, прилежнее остальных, вернулся на свой пост, повернув за угол сарая, где складировались материалы для сигнальной башни. Там стоял и слушал какой-то человек.

«Эй! — крикнул «отборный». — Ты что тут делаешь?»

Обнаруженный таким образом человек беспечно махнул рукой и, спотыкаясь, побрел прочь. По всей видимости, он был пьян.

«Стой! — приказал ему «отборный» дружинник. — Вернись и назовись!» Бросившись вслед, он вытащил пьянчугу на открытый участок. Присутствующие внимательно оценили внешность незнакомца. У него была темная кожа, на его ничего не выражающем лице не было ни бороды, ни усов — и почти не было бровей. Он носил только ничем не примечательный грязновато-желтый халат мародера или шарлатана.

Баркван Блаздель решительно подошел к нему: «Кто ты такой? Почему шляешься там, где не положено?»

Незнакомец снова пошатнулся и отмахнулся глупым неуверенным жестом: «Здесь таверна? Налейте еще арака, налейте всем! Никогда раньше не бывал на Смотрине — надо же попробовать, что вы тут пьете, чем закусываете?»

Вринк Смейт фыркнул: «Этот дурак — измельчитель пряностей. Он напился. Я его часто вижу. Отправьте его в таверну».

«Нет! — взревел Блаздель, возбужденно наклонившись вперед. — Это отщепенец, шпион! Я его помню! Он подстриг волосы и побрил лицо, но меня не обманешь, у меня острый глаз и хорошая память! Он подкрался, чтобы выведать наши секреты!»

Все глаза сосредоточились на незнакомце. Тот часто моргал глазами: «Шпион? Я? Да вы что! Просто хотел выпить еще чашечку арака».

Блаздель понюхал дыхание задержанного: «От него не пахнет ни араком, ни пивом, ни горячительными соками. Подойдите! Убедитесь сами, чтобы больше не было возражений и противоречий».

«Как тебя зовут? — спросил Фогель Вомак, заступник Эдельвайна. — С какого ты плота? Какой касты? Назови себя!»

Задержанный глубоко вздохнул и перестал притворяться: «Меня зовут Генри Бастафф. Я — диссидент. Пришел, чтобы узнать, какой еще зловредный заговор вы составляете против нас. Такова моя единственная цель».

«Шпион! — воскликнул Блаздель голосом, полным ужаса. — Сознавшийся шпион!»

Заступники откликнулись возмущенными возгласами. Блаздель сказал: «Он виновен по меньшей мере в двух преступлениях. Во-первых, ему вменяются проступки, связанные с инакомыслием как таковым. Во-вторых, он дерзко шпионил за нами — за нами, непоколебимо верными традициям защитниками единственно правильного образа жизни! В качестве командующего дружиной я вынужден требовать для него высшей меры наказания».

Фогель Вомак попытался умерить гнев Блазделя. «Подождем с приговором, — опасливо заметил он. — Через некоторое время проступки этого человека могут показаться не столь уж тяжкими».

Баркван Блаздель игнорировал его: «Этот негодяй — отвратительный отщепенец, шпион, служащий тем, кто сеет разрушения и хаос! Мой приговор обсуждению не подлежит!»

Генри Бастаффа отвели в находившееся неподалеку жилище Вринка Смейта и заключили в рабочем кабинете хижины заступника. Четверо «отборных» дружинников окружили его; им приказали ни на секунду не спускать с него глаз.

Бастафф огляделся. Справа и слева вдоль стен тянулись полки; напротив входа висела панель, закрывавшая внутреннее помещение — там было отверстие в плоту.

Бастафф обратился к охранникам: «Я слышал выступление Блазделя. Хотите знать, о чем он говорил?»

Никто не ответил.

Генри Бастафф бледно улыбнулся и сказал, повернувшись к панели потайной внутренней комнаты: «Блаздель собирается натравить Царя-Крагена на Новый плот, чтобы тот наказал диссидентов в свое удовольствие, а также уничтожил любой встречный флот эмигрантов».

Никто не сказал ни слова.

«Для этого, — громко и четко выговаривая каждое слово, продолжал Бастафф, — Блаздель приказал соорудить плавучие шпалеры для губок, которые будут кормить Царя-Крагена по пути к Новому плоту. С той же целью построены новые баржи для перевозки губок, лодки для помощников-вымогателей и лодки для дружинников, которым поручено оккупировать Новый плот».

Четверо в униформах неподвижно смотрели на разведчика. Через несколько минут Генри Бастафф громко повторил свое сообщение и прибавил: «Вполне может быть, что я никогда больше не увижу Новый плот. Надеюсь, что помог другим сохранить свободу. Прощайте, жители Нового плота! Жаль, что я не успел предупредить вас о губительных планах Барквана Блазделя».

«Молчать! — рявкнул один из «отборных» дружинников. — Слишком много болтаешь!»

XVII

На следующий день внесли изменения в процесс причащения Царя-Крагена. Раньше, когда Царь-Краген приближался к лагуне, намеренный полакомиться губками, шпалеры, сплошь поросшие губками, продвигали на поплавках к защитной сети лагуны, и Царь-Краген срывал губки щупальцами. Теперь вымогатели заранее собрали губки; плоды нагрузили кучей на большой плавучий поддон, размещенный между двумя кораклами. Когда поддон установили в требуемом положении, Баркван Блаздель прошел в хижину Вринка Смейта и, не обращая внимания на томившегося там Генри Бастаффа, направился во внутреннее помещение, чтобы прислушаться к подводному горну. Царь-Краген плавал неподалеку: можно было отчетливо различить скрип его хитиновой брони. Блаздель стал вертеть рукоятку барабана, издававшего призывный скрежет. Скрип брони Царя-Крагена прекратился, после чего зазвучал снова, становясь громче — Царь-Краген приближался.