Лаура и Жаки - [9]
Жак II. Просто я не умею сопротивляться.
Лаура. А убивать ты умеешь?
Жак II. По правде говоря, нет… но это сможет сделать любой дурак, и потом, ты ведь посоветовала…
Лаура. Послушай, Жак, ты действительно здоров?
Жак II. Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов?
Лаура. Я хочу сказать… Эта новость причинила тебе много страданий?
Жак II. По-моему, это совершенно естественно.
Лаура(смущенно). Бывают случаи, когда в состоянии потрясения…
Жак II …люди сходят с ума.
Лаура. Послушай, ты иногда говоришь такие странные вещи… эти ключи… эти блохи.
Жак II. А чего ты ждала? Согласись, ты меня сильно потрясла!
Лаура. Да, я понимаю, я знаю, что это жестоко.
Жак II. Как ты можешь это понимать?
Лаура. Я пытаюсь представить себе, что ты изменил мне с другой женщиной, и я все узнала…
Жак II. Ну и что же ты при этом чувствуешь?
Лаура. Ты прав. Такое трудно пережить.
Жак II. Вот видишь…
Лаура. Жак, ты никогда меня не обманывал.
Жак II. Однако ты утверждаешь, что я пользуюсь успехом у женщин. Мария Тереза… малышка Шоссон.
Лаура. Но ты никогда не обращал на них внимания.
Жак II. Что ты об этом знаешь?
Лаура. Это просто невозможно, я слишком хорошо изучила тебя.
Жак II. А если я изменяю тебе и изменял всегда…
Лаура. Я никогда не поверю.
Жак II. Тем не менее это так.
Лаура. Что?
Жак II. Я, наверно, не должен был тебе этого говорить.
Лаура. Это правда?
Жак II. Да.
Лаура(резко встает). С кем?
Жак II. И не с одной.
Лаура. И не с одной?
Жак II. С малышкой Шоссон…
Лаура. Я так и думала!
Жак II. С Марией Терезой.
Лаура. И с Марией Терезой?
Жак II. Да… и время от времени с Ирэн.
Лаура. О, а я так тебе доверяла!
Жак II. Я жалел тебя.
Лаура. И это ты называешь жалеть! Ты лжешь, ты выставляешь меня посмешищем в глазах всех наших друзей и называешь это «жалеть»!
Жак II. Я старался, чтобы никто даже не догадывался.
Лаура. Вот как! Ты плохо знаешь женщин!
Жак II. Нет, я хорошо их знаю…
Лаура. Да ты еще и самоуверен!
Жак II. Я не в этом смысле.
Лаура. Это неважно! Представить только, ты меня ежедневно обманывал! Ты возвращался домой после чужой постели, в хорошем настроении, притворялся, шутил, целовал меня!
Жак II(наигранно). Лаурочка, дорогая, послушай!
Лаура. Замолчи! Если бы это была любовь! Но это разврат! Это невероятно! Я его ждала, готовила ему его любимые блюда, а он в это время наслаждался в объятиях Жанны Шоссон…
Жак II. Вот и получилось…
Пауза.
Лаура. Что получилось? Что ты хочешь этим сказать?
Жак II. Ты не могла себе представить, что. бы ты чувствовала, окажись на моем месте… Я тебе помог…
Лаура. Что ты сказал?
Жак II. Только и всего.
Лаура(удивленно). Так что же, все, что ты только что мне наговорил, неправда?
Жак II. Ты сама прекрасно знаешь.
Лаура. И ты мне никогда не изменял?
Жак II. Ты сама этому не верила…
Лаура. Зачем тогда тебе надо было ломать комедию?
Жак II. Я же сказал, чтобы ты почувствовала себя на моем месте.
Лаура. Так, теперь я поняла.
Жак II. Что ты поняла?
Лаура. Как ты страдаешь. Как тебе больно, Жак! Но что поделаешь, я хочу сама распоряжаться своей жизнью… Каждый имеет право жить так, как ему хочется! Каждый имеет право на личную жизнь!
Жак II. Лаурочка, я думал, что у тебя со мной и была личная жизнь.
Лаура. Я опять сделала тебе больно!
Жак II. Теперь это не имеет такого уж значения!
Лаура. Знаешь, я становлюсь сама себе противна.
Жак II. Да?! Почему?
Лаура. Я понимаю, злоупотреблять доверием очень нехорошо…
Жак II. Но людям это свойственно.
Лаура. И все-таки это отвратительно. Тем более, когда имеешь дело с таким человеком, как ты. Жак, ты такой справедливый, преданный, бесхитростный…
Жак II. Ты заставляешь меня краснеть…
Лаура(возбужденно). Мне надо было вести себя иначе. Ты относишься к тем людям, для которых существует только правда. Я должна была тебе все рассказать с самого первого дня, как это сделала принцесса Клевская…
Жак II. Неужели ты думаешь, что этот разговор был так уж необходим? Думаю, что господину Клевскому такое признание пришлось бы не по вкусу.
Лаура. Такой человек, как ты, не может жить среди лжи.
Жак II. О, ты преувеличиваешь.
Лаура. Знаешь, Жак, я хочу сказать тебе одну вещь. Нельзя быть слишком благородным.
Жак II. Ну, ну…
Лаура. Да, это так. Я наношу тебе удар, а ты пытаешься меня успокоить.
Жак II. Один мой любимый писатель однажды сказал, что «убийство может быть даже красивым, все зависит от того, как ведет себя жертва».
Лаура. И ты еще пытаешься меня рассмешить.
Жак II … А то ты чего доброго заплачешь.
Лаура. О, Жак, Жак! Я такая несчастная, мне так стыдно… Я хочу, чтобы ты по крайней мере знал, что я ни в чем тебя не упрекаю, что мне было с тобой очень хорошо, я была счастлива. Я везде буду так говорить, я хочу, чтобы все это знали!
Жак II. Может быть, не надо…
Лаура. Почему?
Жак II(смущенно). Гм, они могут не понять, почему ты меня бросила…
Лаура. Да, ты прав, я и сама этого не понимаю. Ты самый благородный человек из всех, кого я встречала в своей жизни…
Жак II. Послушай…
Лаура. И когда-либо встречу. Я в этом уверена. Впрочем, это понятно, именно за это я тебя и полюбила.
Жак II. Мне казалось, что ты считала меня красивым…
Лаура. Это, конечно, тоже. Но что значит красивая внешность по сравнению с внутренней красотой!
Сборник состоит из произведений известных французских драматургов, работающих в популярном во Франции жанре одноактной пьесы. Среди них Ж. Ануй, Г.Ару, П.Руди, М. Митуа и другие.Пьесы будут интересны режиссерам профессиональных и народных театров.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.