Ларин Петр и волшебное зеркало - [27]

Земля дрогнула, когда гигантская лапа опустилась на песок, раздавив ржавый рыцарский нагрудник, как яичную скорлупу. Человек отлетел в сторону и упал. Лёжа на песке, он вскинул руку с револьвером и дважды нажал на курок. Выстрелы были похожи на хлопки детских пистонов. Дракон досадливо дёрнул огромной головой, когда пуля ужалила его чуть пониже левого глаза, и издал громовой рык, странно похожий на издевательский хохот. Длинная струя дымного пламени вырвалась из его пасти и с шипением ударила в то место, где только что лежал человек. Но человека там уже не было — он успел откатиться в сторону, потому что привык иметь дело с противниками хоть и менее громоздкими, но зато гораздо более проворными, чем дракон. Он уже понял, что стрелять в дракона бесполезно и что у него есть один-единственный шанс победить в этой неравной схватке. Нужно было только не проворонить момент…

Дракон со свистом втянул в себя воздух — видимо, ему требовалось какое-то время, чтобы собраться с силами для нового огненного плевка. Человек хладнокровно ждал, следя за каждым его движением спокойными серыми глазами. Неожиданно дракон пригнул голову к самой земле и сделал стремительный змеиный выпад шеей. Его чудовищная пасть разинулась и сомкнулась с громким костяным лязгом, но человек снова отскочил, успев сделать быстрое движение правой рукой. Дракон поднял голову, высматривая добычу и всё ещё не веря, что она опять ускользнула, и тут между челюстями у него что-то громко треснуло. Сверкнуло бледное пламя, драконья голова резко подпрыгнула, из пасти повалил дым — не чёрная драконья копоть, а желтовато-серый тротиловый дымок. Целую секунду дракон молчал, замерев в странной позе, а потом дико заревел и принялся метаться по котловине, беспорядочно молотя перепончатыми когтистыми крыльями и хлеща во все стороны страшным хвостом с костяным стреловидным наконечником. Один из ударов хвоста задел человека по ноге, и тот кубарем покатился по земле в вихре песка и ржавых обломков, оставшихся здесь от прежних паладинов, проигравших неравный бой.

Это продолжалось долго — час, а может быть, и больше. Потом тяжёлая драконья голова с гулким грохотом упала на песок, заставив землю содрогнуться, и наступила тишина. Тогда человек медленно поднялся из-за камня, протёр запорошённые песком глаза, вложил в кобуру свой чёрный тупоносый револьвер и, заметно прихрамывая, пошёл в сторону расселины, что вела к морю…

…Пётр ещё немного посидел с закрытыми глазами. Ему хотелось узнать, что было дальше, куда его дядя отправился, покинув остров, но видение, как и в прошлый раз, побледнело и рассеялось. Эти видения явно не зависели от желаний Петра, они приходили и уходили сами по себе и показывали только то, что считали нужным показать.

— Что с тобой? — донёсся до него встревоженный голос Свистка. — Почему ты плачешь? Ты что-нибудь себе сломал?

Пётр сердито утёр глаза тыльной стороной ладони, шмыгнул носом и дал себе страшную клятву больше не плакать — никогда, ни за что.

— Нет, — сказал он. — Со мной всё в порядке, успокойся. Просто здесь был мой дядя. Эта гильза и эта пуля — из его револьвера. Это он убил дракона.

— Этой свистулькой? — усомнился Свисток.

— У него была граната. Граната, понимаешь? Которая взрывается… И он скормил её дракону.

— Ого, — с уважением сказал Свисток. — Вот так гостинец! Ловкий парень твой дядечка!

Пётр только глянул на него, и Свисток увял.

— Извини, — сказал он почти нормальным тоном. — Я имел в виду, он настоящий герой. Только… Ты не сердись, но всё-таки… Ты говоришь, он пропал полтора года назад. И ты же говоришь, что этим костям самое меньшее лет двести. Так как, скажи на милость, твой дядя мог убить дракона, который умер двести лет назад?

Пётр сердито пожал плечами. Он сам только что подумал о том же, и бестактный Свисток, как всегда, ухитрился с завидной точностью попасть в самое больное место.

— Откуда я знаю? — сказал Пётр. — Может быть, здесь время идёт совсем по-другому.

— Где, на Байкале? — переспросил упрямый Свисток.

— Отстань, — сказал Пётр. — Я знаю не больше твоего. А ещё я знаю, что двести лет назад никаких револьверов не было и в помине. Что же, по-твоему, дядя Илларион развлекался, стреляя по костям? Да ты на гильзу посмотри! Её же насквозь проело. Она пролежала здесь не полтора года, а самое меньшее полтораста. А если не веришь, слазь к дракону в пасть. Вот увидишь, там полно железа — маленьких таких, острых осколочков. Ну, давай, полезай!

— Ага, — сказал Свисток, — сейчас. Только галоши надену… Да нет, я тебе верю. Мне просто жалко расставаться с мыслью, что мы на Байкале…

Пётр встал, вытер лицо насухо подолом рубашки, отчего тот сразу сделался серым, и решительно зашагал к расщелине — туда же, куда ушёл его дядя. Ушёл два века назад… Нет, в это было просто невозможно поверить. И не поверить тоже было невозможно…

Всю дорогу до моря Свисток помалкивал — понимал, наверное, что Петру сейчас не до шуток. Ступив на песчаный пляж, он заметно повеселел и даже принялся насвистывать — на этот раз какой-то энергичный военный марш. Пётр хотел было осмотреть пляж в поисках следов, но сразу понял, что это бесполезно: во время прилива пляж наверняка целиком уходил под воду и волны бились прямо в отвесные скалы, обрамлявшие бухту с трёх сторон. Так что, даже если дядя Илларион оставил здесь весточку, её давно смыло океанской водой.