Крыло беркута. Книга 1 - [30]
Промышляя пищу таким вот образом, доехали они до большой реки Сулман и на ее берегу встретились с человеком непривычного обличил. Была у них как раз овца. Незнакомец вышел из кустов, когда егеты, освежевав овцу, копали яму — собирались тушить мясо древним способом под жарким костром.
— Ведра у вас нет, что ли? Так ведь долго провозитесь, — сказал незнакомец.
— Да мы, агай, уже привыкли так… — ответили ему. — Не ходить же голодными из-за того, что нет ведра.
— И то верно. С голоду не только яму выроешь, но и сам в нее ляжешь.
Понаблюдав немного за работой егетов, незнакомец принялся помогать им. Выкопали яму. Завернули мясо, добавив листочки щавеля, крапивы, перья дикого лука, в только что снятую шкуру, уложили в яму и, присыпав землей, разожгли сверху костер.
— Кому же достанется тушеное мясо? — спросил незнакомец.
— Как — кому? — удивился один из егетов, не поняв, что незнакомый задал несколько нескладный вопрос для того, чтобы узнать, кто они такие. — Кто тушит, тому и достанется.
— Тебе тоже, — добавил Шагали. — Вместе закапывали, вместе и поедим. Ты — наш гость.
— Сказали бы — надо, так я ведро бы принес. У меня вон там — шалаш… — сказал гость, кивнув в сторону реки. — Куда же вы путь держите?
— Конец нашего пути неведомо где, — ответил Шагали. — Пока мы знаем только, где его начало.
Незнакомец по обличию был человек не здешний. Лицо белое, волосы светлые. И речь странноватая, не такая, как у людей, обитающих в долинах Зая и Шешмы. Говорит запинаясь, с трудом подбирая слова.
— Сам ты откуда? Куда идешь?
— Никуда не иду. Я же сказал: тут у меня — шалаш. Тут и живу. Верней — двое нас…
— Земля эта чья? Какому племени принадлежит?
— Не племени, брат, а хану. Ханская земля. И паром тут — его же…
— А вы из какого племени?
— Мы-то? Раз о племени спрашиваешь, получается — из славянского. Я сам из Галича, а товарищ мой из Мурома. Русские мы, брат, русские. Слыхал про таких? Урусы, сказать по-вашему. Ханские паромщики.
— Урусы?! — поразился Шагали.
И он, и его спутники, конечно, слышали о русских. Ходили разговоры: урусы якобы готовят большой поход на Казань, а потому, мол, придется ясака платить еще больше. Хан казанский якобы собирает войско; каждое племя, каждый род должен послать к нему своих наиславнейших батыров. И не пустые это были утверждения — уже оборачивались они для башкирских племен печальной явью. Всякое слышал Шагали о русских, а вот настоящего, живого русского видел впервые. Он и растерялся, и насторожился, стало ему не по себе.
— Что, испугался? — спросил паромщик. — Не пугайся, брат, не пугайся! Я — меченый раб хана…
Русский дернул ворот рубахи, открыл грудь, на ней багровело изображение полумесяца, Шагали вздрогнул.
— Смотри, брат, смотри! Пометили меня в Казани, в ханской кузнице. Видишь? Теперь я без всяких хлопот могу попасть в басурманский рай!
Паромщик невесело засмеялся. Почувствовав в смехе глубокую горечь, Шагали не стал докучать русскому вопросами, лишь удивленно смотрел на него.
— Крепко запомнил я тот год. По-нашему — тысяча пятьсот тридцать седьмой, — продолжал паромщик, поглаживая грудь. — Проклятым годом он оказался для меня. Хан Сафа-Гирей набежал на Галич, когда князь наш был на охоте. Спалил город, а нас пленил, руки заковал и привел в Казань. Судьба у пленников известно какая; пометили каленым железом и раздали в рабство, кому куда выпало. Мне повезло — попал сюда. Другие камень ломают, улицы мостят, крепостные стены выкладывают. А то вымачивают шкуры в вонючих ямах, кожу мнут. Мне что! Мы с товарищем паром сладили, и оставили нас тут, при реке. Паром туда-сюда ходит, в ханскую казну денежки идут. Либо шкурки, мед, хмель…
Долог был рассказ меченого паромщика. Дрова в костре прогорели, превратились в жаркие угли. Угли подернулись пеплом и превратились в золу. А он говорил и говорил, пока из-под горячей золы не пробился душистый парок…
Жадно накинулся паромщик на тушеное мясо. Давно, видать, такой еды не пробовал. Отвалился, когда уж больше в горло не лезло. Все еще жадно глядя на оставшееся мясо, спросил:
— Переправляться на ту сторону будете? Коль будете, подождите немного. Там стражник живет, ночью он уйдет к своим женам. Тогда я вас тихонечко перевезу.
— Надо ли нам туда переправляться — мы, туган[46], и сами не знаем, — сказал Шагали, вздохнув, и рассказал, кого он ищет.
Паромщик задумался.
— Нет, вроде не видели мы такую женщину, не провозили ее туда. А может, я не заметил?
— Не мог ты не заметить! Не одна она была. Были с ней четыре стражника, да кучер, да погонщики скота. Она с приданым ехала. Все пропало — и добро ее, и скот…
— Ну, скот — дело наживное, — сказал паромщик, поднявшись с места. — Жена пропала — это хуже. Но ты не горюй. Молодой еще, другую красавицу найдешь… Ладно, схожу-ка я к себе…
Паромщик канул в темноту. Шагали грустно вздохнул, и вдруг у него возникло такое чувство, будто этот жилистый человек и его рассказ приснились. Да нет, не приснилось. Но верить ему или не верить? Должен ли он смотреть на русского как на врага, раз тот оказался ханским рабом? С другой стороны, можно ли относиться к рабу сочувственно, как к обыкновенному человеку? Шагали не находил ясного ответа на эти вопросы.
Приключенческая повесть известного башкирского писателя Кирея Мэргэна (1911–1984) о пионерах, которые отправляются на лодках в поход по реке Караидель. По пути они ближе узнали родной край, встречались с разными людьми, а главное — собрали воспоминания участников гражданской войны.
Вторая книга романа известного башкирского писателя об историческом событии в жизни башкирского народа — добровольном присоединении Башкирии к Русскому государству.
В книге две исторических повести. Повесть «Не отрекаюсь!» рассказывает о непростой поре, когда Русь пала под ударами монголо-татар. Князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин Фёдор приняли мученическую смерть в Золотой Орде, но не предали родную землю, не отказались от своей православной веры. Повесть о силе духа и предательстве, об истинной народной памяти и забвении. В повести «Сколько Брикус?» говорится о тяжёлой жизни украинского села в годы коллективизации, когда советской властью создавались колхозы и велась борьба с зажиточным крестьянством — «куркулями». Книга рассчитана на подрастающее поколение, учеников школ и студентов, будет интересна всем, кто любит историю родной земли, гордится своими великими предками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
«Посиделки на Дмитровке» — сборник секции очерка и публицистики МСЛ. У каждого автора свои творческий почерк, тема, жанр. Здесь и короткие рассказы, и стихи, и записки путешественников в далекие страны, воспоминания о встречах со знаменитыми людьми. Читатель познакомится с именами людей известных, но о которых мало написано. На 1-й стр. обложки: Изразец печной. Великий Устюг. Глина, цветные эмали, глазурь. Конец XVIII в.
Во второй том вошли три заключительные книги серии «Великий час океанов» – «Атлантический океан», «Тихий океан», «Полярные моря» известного французского писателя Жоржа Блона. Автор – опытный моряк и талантливый рассказчик – уведет вас в мир приключений, легенд и загадок: вместе с отважными викингами вы отправитесь к берегам Америки, станете свидетелями гибели Непобедимой армады и «Титаника», примете участие в поисках «золотой реки» в Перу и сказочных богатств Индии, побываете на таинственном острове Пасхи и в суровой Арктике, перенесетесь на легендарную Атлантиду и пиратский остров Тортугу, узнаете о беспримерных подвигах Колумба, Магеллана, Кука, Амундсена, Скотта. Книга рассчитана на широкий круг читателей. (Перевод: Аркадий Григорьев)
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Описываемые в романе события развертываются на одном из крупнейших нефтепромыслов Башкирии. Инженеры, операторы, диспетчеры, мастера по добыче нефти и ремонту скважин — герои этой книги.
Роман о борьбе социальных группировок в дореволюционной башкирской деревне, о становлении революционного самосознания сельской бедноты.
Роман повествует о людях, судьбы которых были прочно связаны с таким крупным социальным явлением в жизни советского общества, как коллективизация. На примере событий, происходивших в башкирской деревне Кайынлы, автор исследует историю становления и колхоза, и человеческих личностей.