Круг замкнулся - [14]

— Вот этого.

Флейшер взял картонный прямоугольник и сразу же сказал:

— Так это же Георгий Сергеевич и есть… Боже, что это с ним?

— Какой Георгий Сергеевич?

— Так Столпаков, пристав, который Дочь майора высек…

— А вы молодец, Вельшин, — похвалил охранника чиновник для поручений на улице, — и как вам это в голову пришло?

— Как-то, знаете ли, спонтанно. Приметы схожие-с.

— Так вроде полковник про приметы ничего не говорил?

— Ну как же — высок, красив.

— Да, действительно, поразительное сходство примет с карточкой, — хмыкнул Кунцевич, — не перепутаешь. Впрочем, карточку я ему был обязан в любом случае показать, а это мне и в голову не пришло. Хотя должно было. Старею, что ли? Вам сколько лет?

— Двадцать шесть будет.

— А мне — сорок два в ноябре.

— Так какой же вы старый? Самый расцвет сил-с.

— Спасибо за комплимент. Ну, коли вы начали выказывать способности в сыскном деле, осмелюсь спросить, есть ли у вас еще какие предложения относительно дальнейших розысков?

— А не проверить ли нам госпожу Любарскую по «Ведомости справок о судимости»[15]? Учитывая ее бурную юность и заключение подложного брака? Может быть, она в мадам Кошелькову перекрестилась только для того, чтобы фамилию сменить?

Кунцевич восхищенно помотал головой:

— А вы, батенька, далеко пойдете! Только об этом надобно было ранее сказать — придется в ГЖУ возвращаться. Или у них нет уголовных алфавитов?

Как оказалось, судилась мадемуазель Любарская дважды — первый раз по статье 169 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. В 1902 году мировой судья пятого участка города Одессы выписал ей «за кражу на сумму менее трехсот рублей, совершенную в первый раз и без отягчающих вину обстоятельств» три месяца тюрьмы. Второй раз ее судили в Нижнем Новгороде. Эта запись Мечислава Николаевича удивила — в октябре 1903 года Наталья Романовна получила год тюрьмы по частям второй и восьмой статьи 170 того же Устава, но судил ее почему-то не мировой, а Нижегородский окружной суд. Да и наказание ей назначили максимально строгое.

— Скорее всего, обвиняли в чем-то более тяжком, но присяжные признали доказанной вину только в краже, — решил титулярный советник и обратился к своему временному помощнику: — Вот что, Петр Палыч. Езжайте-ка в Нижний, почитайте в Окружном суде дело, поговорите с тамошними сыщиками. Сыскным там командует господин Левиков — бывший наш надзиратель, я ему письмецо напишу, он в помощи не откажет. Разузнайте все хорошенько, поняли?

— Так точно-с, понял.

Они сели на вечерний поезд, чтобы добраться до Москвы, откуда Кунцевичу предстоял путь в столицу, а Вельшину — в Нижний Новгород. Разница в цене между вторым и третьим классом была чуть больше рубля, и надзиратель решил побаловать себя поездкой в мягком вагоне. В их отделении никого не было, поэтому сыщики позволили себя снять сюртуки. Вельшин пошел умываться, и в это время Мечислав Николаевич увидел на полу бумажник — сыскной надзиратель, видимо, обронил его, когда разоблачался. Кунцевич поднял портмоне и обратил внимание на торчащий уголок фотографической карточки. Любопытство перевесило, и титулярный советник достал фотографию. На ней был изображен его попутчик в военной форме, в лихо заломленной фуражке, опирающийся на шашку. На груди надзирателя виднелся знак отличия военного ордена[16]. Сыщик засунул карточку обратно и положил бумажник на сиденье.

Глава 6 Хипесница

Григорьев встал из-за стола, пожал титулярному советнику руку и жестом указал на стул рядом с приставным столиком. Сам разместился напротив.

— Крайне любопытные сведения вы получили в Калуге. А когда мои люди их проверили, они стали еще любопытнее. Георгий Сергеевич Столпаков, потомственный дворянин Рязанской губернии, родился в 1870 году, окончил Константиновское училище, выслужил штабс-капитанский чин и вышел в запас. В 1898 году поступил в калужскую городскую полицию, затем был предан суду по известному нам делу, приговорен к ссылке на жительство в Сибирь, наказание отбывал в Тобольской губернии. В 1902 скрылся из места, определенного ему для жительства, и с тех пор о нем ничего известно не было. Я показал карточку Столпакова одному… хм… Вы, надеюсь, понимаете, что это строжайший секрет?

Кунцевич кивнул головой.

— Так вот, мой агент признал в убиенном боевика максималистов по кличке Гусар. Он отвечал в партии за бомбы.

— Почему Гусар? Он же артиллерист.

Полковник хмыкнул:

— Точно такой же вопрос я задал агенту, но тот только развел руками. Да и какое это имеет значение? — последнюю фразу Григорьев произнес несколько раздраженно. — Вы лучше скажите, какие вы выводы сделали из всего услышанного?

Кунцевич пожал плечами.

— Выводы делать рано, можно только предполагать.

— Так предполагайте!

— Прошу меня простить, ваше высокоблагородие, но прежде чем я выскажу свои предположения, не изволите ли вы ответить на несколько моих вопросов?

— Спрашивайте.

— Из газет мне стало известно, что с деньгами скрылась дама. Это не Любарская-Кошелькова часом, вы не знаете?

— Приметы сходятся. Деньги увезла зеленоглазая подруга руководителя максималистов по кличке Медведь. О ней нам мало чего известно. Называлась она Шурой, в банду, простите, в боевую группу ее привел Медведь, за несколько месяцев до экса. Вот, пожалуй, и все.