Крис и Шанелька - [12]

— Ну, что ты все молчишь? — не выдержала Крис, — будто в кустах отсиживаешься.

— Ты знаешь, что я скажу. Чего говорить-то. Ах, да. Кое-что добавлю. Димчик. Твой. Он слышал, как я на него плевала. Возмущенно и вслух. Думаю, обиделся. И не надо ему теперь про возраст вообще. Сам свалит. Крис, я не понимаю все равно, мы поехали, чтоб меня веселить, так? А получается, мне тут вообще ничего не нравится. Со всех сторон плохо! Но все еще тут сидим. Журналисты недорезанные. Это же просто! Взять и… Тьфу ты, не хотела снова причитать, а все равно…

— Журналисты! — возглас упал сверху и девочки подняли головы, щурясь, чтоб разглядеть очередного визитера.

Дядечка в полосатеньких плавках, обтянувших бедра, уперся руками в волосатые колени, закивал, чертя воздух жидкой бородкой.

— Журналисты. Семилуцкий моя фамилия. Через «е», через «и», через «цэ»! Надо снять! Экология к шутам. Видите вон, на краю, там постройки? Это перерабатывающий комбинат! И еще емкости! Аммиак! Если вдруг взрыв. От города камня на камне! Я обращался в приемную президента. И еще президента. А, между прочим, геркулесовы столпы, они прямо тут. И Сцилла с Харибдой, не что иное как. Я писал. Если вы поднимете в архиве подшивки, полистаете. За тыща девятьсот девяностый. Там в колонке «Сигналы с мест». Семилуцкий Яков Полидорович. Краевед. Знаток местных легенд и обычаев. Оно ведь…

— Полотенца возьми, — безмятежно сказала Крис, складывая шорты и маечки в пакет, — обязательно, гражданин краевед. Читайте в журнале «Эсквайр», в зимних номерах. Аммиак на Геркулесовых столпах. Между Сциллой и Харибдой. Двинули, Шанелька.

— Вход в ад, — вещал позади сознательный Яков Полидорович, — простите, гражданочка… Да! По греческим мифам о гиперборее, врата в ад открывались именно тут, а еще во время парада планет… И предсказания о конце света. Нострадамус! Извините. Я с краешку. Я не наступаю. Мальчик, не сыпь песок. Товарищи журналисты. Вы обязаны снять. Чтоб в газету!

Впереди играла бравурная музыка и надсаживался в микрофоне женский голос, сзывая команды на старт шорт-квеста. Позади, не поспевая, голосил краевед.

Отсмеявшись, Шанелька вытащила из кофра камеру.

— Слушай, родным повеяло. Я когда в Керчи по окрестностям гуляю, со своей мыльницей, то обязательно наскочит на меня такой тип, а снимите нашу помойку. И в газету ее, в газету. Вот какая в народе вера в печатное слово. Уже и печатных слов почти не осталось, один кругом интернет. А все равно.

— Шанелечка, ну, я тебя понимаю. Давай так сделаем. Сегодня тут еще потолкаемся, машинку заведем, покатаемся следом. А завтра, клянусь, ты командир. Что хочешь, то и делаешь. А я буду послушной тебе послушницей. Идет?

— Еще бы! Ты самая моя золотая. А давай я поплаваю? А то мне этот Димчик всю малину перебил.

Они выбрали место неподалеку от тусовки челленджеров, которые все равно были заняты своим, толкались вокруг координаторов, и болельщики тоже ходили там, не отвлекаясь на вечернее море, полное заходящего солнца.

Крис уселась, устраивая на коленках планшет. А Шанелька, поправляя купальник, взяла вдруг оживший телефон, поднесла к уху, не посмотрев, кто звонит.

— Да? Тим?

— Вижу, ты вполне без меня прекрасно существуешь.

Шанелька встала, прижимая мобильник к уху так, что оно заболело.

— Чего ты хочешь?

— А поздороваться? Ладно, Нелли, я по делу. Не знаю, в какие ты себя ввергаешь там приключения. И похождения. Могу лишь догадываться. Но знаю другое. Оставленные женщины склонны совершать нелепые поступки, о которых они позднее жалеют. Я бы не хотел, чтоб ты потом винила меня, в своих, ну этих…

— Эскападах, — подсказала Шанелька, леденея от злости.

— Чем? — удивился Костик Череп, но спохватясь, согласился, — именно. В экска… В общем, я тебя предупредил. В твоем возрасте пускаться во все тяжкие, перебирая жалких самцов, одного за другим. Это, по меньшей мере, нечистоплотно, Нелли. Сердечную боль лучше всего лечить неустанным движением вверх. Вверх! Неустанным! Слушать классику. Моцарта! Вот у меня в мобильнике записан Моцарт, я его слушаю. Каждый день. Или Лепса. Если не тянешь Моцарта. Или Веронику Долину. Она прекрасно поет, знаешь, Катерина исполняет ее песни… Совершенно не хуже.

— Не хуже Лепса? — уточнила Шанелька, ковыряя песок босой ногой.

— Да! Нет. Лучше. Его. Ты решила поиздеваться, да? Я понимаю. Тебе нелегко без меня, и это реакция организма.

— Ты что хотел? Сказал «по делу». Какое дело?

— Дело? — изумился бывший возлюбленный, — а это что — не дело? Твое душевное состояние. И умственное. Я ощущаю ответственность. Как мужчина и интеллигент. Или ты полагаешь, что разрыв обязан привести к потере общения? Нет. Я настаиваю, чтоб ты держала меня в курсе. Чтоб я смог предостеречь. Ненужные связи. Да. И я вполне могу продолжать руководить твоим образованием. И совершенствованием.

— Чтоб я слушала Лепса, — подсказала ему Шанелька.

— Да, — с достоинством согласился Костик, — ты почерпнешь…

— Не дождешься, — Шанелька прервала разговор и вернулась на коврик. Упав на коленки, сунула телефон под пакет, резкими движениями завертела волосы в пучок, ткнула в него заколку.