Крик птицы - [3]

Скажем так, в неласковой, а точнее: в жуткой.

Шёл 1969-й. Год назад разгромлена, раздавлена танками «Пражская весна»; разогнана редакция журнала «Новый мир», руководимого Твар­довским, а его автор — будущий нобелевский лауреат Александр Сол­женицын — прячется от слежки на дачах друзей; прекращены «живые телеэфиры» и удушен КВН — живой росток на советском телевидении; и как протест — расцвёл невиданный нигде в мире «самиздат»; отме­нены джазовые фестивали; расформированы оркестр мирового класса под управлением Вадима Людвиковского и последний, Гомельский джаз легендарного трубача Эдди Рознера; вырвались или остались за рубежом выдающиеся солисты балета и спортсмены; дирижёры Рудольф Баршай, Кирилл Кондрашин, Юрий Реентович, композитор Андрей Волконский, пианист Дмитрий Башкиров, эстрадники Эмиль Горовец, Лариса Мондрус, Аида Ведищева, Михаил Александрович, Вилли Токарев, Нина Бродская, Михаил Шуфутинский — телезаписи с их участием запрещено давать в эфир; Юрия Антонова в печати клеймили за «незрелость и безыдейность», Валерия Ободзинского — за «манерность и подражание западу»; съезд композиторов СССР в лице Председателя правления Тихона Хренникова обрушился с жестокой критикой на песни Евгения Мартынова; Муслиму Магомаеву — кумиру страны! — на год запретили выступления в стрлице СССР!

Но тут, в Минске, в тихой провинции, музыканты репетировали днём в подвальных помещениях филармонии, по ночам — в комнатах ансамбля БВО, в котором совсем ещё недавно служил Мулявин. Он искал и отбирал музыкантов, лучших на тот момент в Минске. Сверстников, естественно.

Вячеслав Шарапов, будущий руководитель Государственного ансамбля «Песняры», автор самобытных песен «Княжна», «Ля Замкавай гары», «Ганна», очень точно определил «мулявинский принцип» формирования ансамбля:

— Создавал Мулявин коолектив по принципу «радуги», различных образов на сцене: у каждого слушателя в аудитории должен быть свой фаворит. Кто-то идёт послушать одного, кто-то другого. Но в целом это — радуга, полноцветная картина.

И тогда, и позже Мулявин каждому своему артисту давал «фирменную» песню, учитывая его индивидуальность: Борткевичу — «Александрыну», Дайнеке — «Беловежскую пушчу», Демешке — «Забалела галованька», Пене — «Марысю», Кашепарову — «Вологду». И так будет всегда.

Для тех, самых первых, он был просто «Муля». Клички носили все «Лявоны». Борткевича — «Александрино» — услышал лидер у архитекторов, в студенческом коллективе «Золотые яблоки».

Заслуженный артист БССР ЛЕОНИД БОРТКЕВИЧ (в «Песнярах» а 1969-1979 гг.): Я работаю за кульманом. В приоткрытой двери показалась голова Мулявина: «Вас можно на минутку?». Руководитель мастерской говорит: «Леонид, кажется, к вам пришел известный человек». Мы зашли по соседству в консерваторию, в класс. Он меня послушал, а на второй день принёс «Александрину». Меня, молодого специалиста, не хотели увольнять, должен был три года отработать как архитектор. Но ребята пришли, Мулявин — и, короче, директор меня освободил. И всё, и я поехал. Через 2-3 дня — Колонный зал Дома союзов, творческий вечер Петруся Бровки. Я спел «Александрину» — моя первая песня, она и осталась самой любимой.

У Валентина Бадьярова кличка, естественно, «Бэдя»:

— Я очень хорошо окончил консерваторию, в дипломе записано: «Концертный исполнитель, солист Камерного оркестра». Хотели распределить меня в оркестр нового Театра оперетты, концертмейстером. А я не хотел: ведь была уже договорённость, что буду работать в «Лявонах». Накануне распределения пришёл Мулявин с Яшкиным, показали рек­тору свои усы - меня и выцарапали. Благодарен судьбе, что попал в «Лявоны».

ГОЛОС В. МУЛЯВИНА: «Валерий, мой брат, старше на 2 года. Я его поднял просто. Я его научил вначале на гитаре играть. Потом у него во­кал очень сильный. И голос — точно мой, только выше. Я соло готовил его, занимался, занимался, через полгода он у меня бы пел и был бы хорошим солистом».

Валерий Мулявин был музыкантом первого состава. Владимир через четверть века, вспоминая старшего брата, говорит «бы»: «Пел бы», «Был бы»... Горюет о несбывшемся.

Ещё музыкант из первого состава — Валерий Яшкин (в «Песнярах» 1969—77 гг., присоединялся время от времени и позже). Не очень силь­ный музыкант, но его можно считать идеологом ансамбля. Годы спустя, став после окончания ГИТИСа режиссёром, он писал об этом периоде «Песняров» в учебнике по эстрадному мастерству: «В целях завоевания аудитории «Лявоны» стали петь песни «Битлов». Тут-то и подстерегали ансамбль, пожалуй, самые серьёзные творческие неудачи, так как за­рубежные песни, столь привычные для уха «битломанов», вызывали овации, но и напрочь выбивали почву, на которой строилась идейно­-творческая позиция «Лявонов». Ансамбль возглавил целое направле­ние, именуемое «фольклорный бит», когда в основу произведения по­ложена народная песня (в соответствующей обработке) с активизацией ритмической основы».

ГЕННАДИЙ СТАРИКОВ: Мулявин нащупал новый стиль, новый пласт в музыке современной. Он мог бы пойти в стезю блюза, харда, хард-рока. Но он бы там не был первый! Потому что там были великие корифеи: английские музыканты, вдогонку американские музыканты — и Муля­вин был бы там во второй сотне. Он не мог бы стоять рядом с Хендрик­сом, с Клаптоном — это исключено по определению. Это просто гео­графически невозможно — надо быть там, где всё варится, если хочешь быть в первой десятке. И когда он сравнил: либо он будет во второй сотне там, в мире, либо он будет первым здесь, он почувствовал, что он должен выполнить эту миссию. И он это сделал.