Не могу позволить этому случиться.
Они вновь занимались любовью — на этот раз медленно и глубоко, чувственно и нежно, овладевая и исследуя, упиваясь каждой минутой, проведённой вместе. Пока наступившая ночь не поглотила последние лучики заката…
— Я люблю тебя, — с улыбкой промолвил Крейг прежде, чем закрыть глаза, и отключился, измученный наслаждением.
— И я люблю тебя, — почти неслышно прошептал Деррик, невесомо касаясь колючей щеки губами, и добавил с щемящей грустью в голосе: — Ты будешь жить, мой генерал…
С этими словами гордериец нажал точку на могучей шее военачальника, погружая того в ещё более глубокий сон, и быстро облачился в несколько просторный для себя мундир. Отыскав ключ от наручников и камеры, ловко приковал любовника к кровати и исчез, беззвучно заперев за собой тяжёлую дверь.
Теперь у него есть несколько часов форы. Деррик надеялся, что этого времени хватит, чтобы максимально удалиться от крепости раньше, чем его хватятся. И уповал на то, чтобы настойчивая пульсация в анусе оказалась всего лишь следствием их с генералом сладострастия, а не первым симптомом стремительно надвигающейся течки.
* * *
Он мчался всю ночь и весь день, не давая отдыха ни себе, ни лошади. Стараясь держаться подальше от поселений, довольно быстро продвигался по вражеской территории на восток, приближаясь к границе своей маленькой, но стойкой страны — последнего оплота повстанцев, противостоящих абсолютному владычеству императора.
Уже с рассвета чувственные спазмы начали сводить с ума, превращая сильное тело в безвольную похотливую массу — похоже, неистовый секс с Крейгом ускорил биологические часы. Деррик впервые испытывал подобные ощущения, поскольку с помощью зелья всю жизнь подавлял симптомы. Считая течку вульгарной и непозволительной для воина слабостью, теперь оказался совершенно беспомощным перед собственной природой. В промежутках между приступами приходило понимание, что необходимо сделать привал, иначе он просто свалится с лошади и сломает себе шею.
Мучительно палящее светило уже клонилось к западу, когда Деррик наконец подъехал к лесу, где надеялся отдохнуть, отыскать воду и какую-нибудь снедь, а если повезёт, и убежище. Ручей действительно нашёлся довольно быстро, и измученный путник припал к источнику пересохшими губами, пока его взмыленная кобыла делала то же самое. Едва напившись, гордериец разнуздал несчастное животное и разделся сам, входя в воду и смывая с себя солёный пот, густой слой пыли, накопившийся за невероятно тяжёлый день, и смазку, что густо выделялась из ануса. От холодной воды стало немного легче, и Деррик даже нашёл в себе силы выстирать одежду и разложить её на камнях. Собрал несколько пригоршней съедобных ягод и обрадовался, обнаружив рядом кустик мяты. Сжевал несколько стебельков в надежде, что они смогут хоть немного приглушить похоть, и, распластавшись обсыхать на солнышке, незаметно уснул.
Ближе к вечеру какое-то шестое чувство заставило Деррика открыть глаза. Натренированный слух уловил движение в сотне метров, а обоняние со всей определённостью подсказало: альфы. Шестеро всадников ехали по лесу, неумолимо приближаясь, и страшная догадка заползла в рассудок, смешиваясь с неукротимой волной вожделения, разлившейся по телу. Он совершенно ясно понял, что прятаться бессмысленно: появление самцов в такой близости вовсе не случайно — альф привлекал запах течного омеги. Его запах!
Деррик поднялся на ноги и быстро оделся. Мундир успел просохнуть, но всё его снаряжение состояло из одного паршивого меча, «одолженного» у пьяного стражника, храпящего в конюшне. Проклятье! В другое время гордерийца не испугал бы расклад шестеро против одного. Но сейчас ноги казались ватными, голова кружилась, а перед глазами плыли разноцветные круги. Низ живота крутило, жаждущий анус пульсировал, и не исключено, что вместо того, чтобы направить клинок против насильников, он сам сдёрнет штаны, развратно виляя задницей и умоляя каждого из альф вставить себе по самые помидоры. Блядская омежья натура! Деррик вскочил на лошадь и без промедления углубился в чащу, стараясь, чтобы усилившийся ветер относил его аромат в сторону от преследователей.
* * *
Не обнаружив Деррика в постели, генерал даже не удивился. Что ж, своим поступком гордериец вполне доходчиво ответил на его вчерашние признания. Крейг ожидал подобной выходки, хоть и надеялся на взаимное чувство. Зашедшие через пять минут воины, которым он ещё вчера отдал приказ явиться на рассвете, молча освободили военачальника от цепей, пряча ошеломлённые от невиданного зрелища взгляды за беспристрастными минами. Всего через полчаса генерал выехал из крепости, пришпоривая верного вороного, и в полном одиночестве помчался преследовать свою сбежавшую любовь.
* * *
Солнце скатилось за горизонт, и после коротких сумерек на землю спустилась безлунная ночь. Деррик надеялся, что достаточно запутал следы, а густой лесной покров, где царит кромешная мгла, не позволит изголодавшимся альфам найти улизнувшего от них омегу. Приближалась гроза — в воздухе уже витал аромат озона, а поднявшийся ветер ещё дальше уносил призывный запах от ручья. Но бушующее желание и жажда секса стали невыносимыми, обернувшись сплошной болью в промежности.
