Крестьянка из Хетафе - [7]
Лопе
В Мадрид? Зачем же?
Дон Фелис
Помолчи!
Держи: вот пятьдесят эскудо.
Ты ожерелье и браслет
Девчонке купишь для начала,
Затем две ниточки кораллов,
Чулки и туфли. И чуть свет
Сюда вернешься, не позднее.
Лопе
Так вы решили навсегда
В Хетафе поселиться? Да?
Дон Фелис
Потом узнаешь. Ну, живее!
Дон Фелис и Лопе
уходят. Входит дон Педро, в дорожном платье, Фабрисьо
и Леонело.
ЯВЛЕНИЕ XXVIII
Дон Педро, Фабрисьо, Леонело.
Фабрисьо
Закусите, иль дальше едем? Как?
Дон Педро
К заутрене уже звонят? Так рано?
Леонело
Священник тут, сеньор, простак.
Фабрисьо
Вернетесь вы, я думал, с доньей Анной.
Леонело
К ее очам в Мадрид неслись вы так,
Во власти их любовного дурмана,
Потом, едва метнувши быстрый взгляд,
В Севилью вздумали скакать назад?
Дон Педро
Она, как мне сказали, Леонело,
Идальго любит одного. Зовут
Его дон Фелис. В этом все и дело.
Как мог иначе поступить я тут?
Леонело
Но это ложь, сеньор, скажу вам смело.
Дон Фелиса давно в Севилье ждут.
Он выехал туда.
Дон Педро
Как? На коней!
И тотчас же, друзья, в Мадрид скорей!
Фабрисьо
Вам здесь бы подождать хотя б дней пять,
Чтоб не было вопросов у сеньоры.
Дон Педро
Там свадьба ждет, чего же здесь мне ждать?
Где нет хозяина, там дома воры.
В Мадрид! У Фелиса же разузнать:
Тоскуют, нет ли доньи Анны взоры
О нем.
Леонело
В Севилью почта.
Дон Педро
Поезжай
И там за Фелисом понаблюдай!
В МАДРИДЕ. У ДОМА ДОНЬИ АННЫ
ЯВЛЕНИЕ XXIX
Донья Анна, Рамирес.
Pамиpeс
Ну как могло мне показаться?
Я видел, уверяю вас.
Донья Анна
Ты Лопе видел? Тут? Сейчас?
Рамирес
Да.
Донья Анна
Лопе?
Рамирес
Да. Готов поклясться.
Донья Анна
Не может быть.
Рамирес
Чтоб я пропал!
Своими видел я глазами,
Сеньора: туфельки с чулками
Он у торговца покупал.
Донья Анна
Чулки?
Pамирес
Да.
Донья Анна
Ты не помешался?
Дон Фелис же вчера отбыл
В Севилью. Лопе с ним ведь был...
Но, может, Лопе здесь остался?
Рамирес
Ну ясно, что остался он:
Чулки, сеньора, шерстяные.
Огромнейшие, вот такие,
Вам ревновать к ним не резон.
Донья Анна
Наверно, это Лопе хочет
Чулки кому-то подарить.
Рамирес
По шерстяным чулкам судить
Конечно, это он хлопочет.
ЯВЛЕНИЕ XXX
Те же и Лопе.
Pамиpeс
Да вот он сам!
Лопе
Я здесь сейчас,
Но здесь меня не будет скоро...
Донья Анна
Негодный, стой!
Лопе
Вы мне, сеньора?
Донья Анна
Не узнаешь?
Лопе
Сеньора, вас!..
Донья Анна
Как ты в Мадриде очутился?
Лопе
В Хетафе сел я на коня,
И он, как дух, помчал меня
В Мадрид, где я с него спустился,
Чтобы достать питья, еды,
И главным образом - печенья
И сухарей, потом варенья
И апельсиновой воды.
Ведь мой сеньор с коня свалился
Вчера да так расшибся, так,
Что просто удивляюсь, как
Он только с жизнью не простился!
Я был без памяти почти,
Безгласное увидев тело.
"Сеньор, - вскричал я, - плохо дело!
Лишь богородица спасти
Могла бы вас". И тут случилось,
Сеньора, чудо из чудес:
Мне показалось, что с небес
Мадонна к нам сама спустилась
В обличьи женщины простой.
Она с искусством костоправа
Все до единого сустава
На место вправила рукой;
Святой водицей окропила,
Перевязала в трех местах,
И что же? Ожил на глазах!
Теперь поправится! Что было!
Но, что бы ни было там с ним,
Вы не волнуйтесь зря, напрасно
Та женщина сказала ясно:
Дон Фелис цел и невредим,
Слегка лишь спину поцарапал
Да кожу кое-где содрал.
Но я, сеньора, так страдал!
Донья Анна
Не плачь же, Лопе!
Лопе
Как я плакал!
Донья Анна
А туфли для кого купил?
Лопе
Что? Туфли? Для своей зазнобы.
В прелестный лик одной особы
Влюбиться бес меня подбил,
И туфелек она достойна!
Уж не подумали ль, грехом,
Вы что о барине моем?
Донья Анна
Чулки из шерсти - я спокойна.
Итак, захватишь от меня
Ему посланье небольшое,
Духи в подарок и съестное.
Лопе
Чтобы не падал впредь с коня!
Донья Анна
Я, Лопе, духом сильно пала.
Лопе (в сторону)
Съестное мне забрать не лень.
Какой удачный нынче день!
Теперь наемся до отвала.
В ХЕТАФЕ. У ДОМА ИНЕС
ЯВЛЕНИЕ XXXI
Дон Фелис, Инес.
Инес
Обманываешь ты меня.
Дон Фелис
Но почему ты так решила?
Инес
Скажи, когда, когда могу я
Твоей женой законной стать?
Дон Фелис
Когда вернусь я из Севильи.
Оттуда привезу тебе
Роскошные наряды.
Инес
Что?
Дон Фелис
Клянусь, Инес, все это правда!
Карету подарю тебе.
Инес
Карету?
Дон Фелис
Да, тебе карету.
Инес
Карету мне? Ах, боже мой!
И буду разъезжать я в ней
Весь день по улицам Мадрида!
Дон Фелис
Как только ступишь ты в нее,
Я буду звать тебя...
Инес
Как?
Дон Фелис
Стой!
Как звать, еще придумать надо.
Вот: донья Беатрис.
Инес
Ну, нет!
Не нравится мне это имя.
Дон Фелис
Не нравится? Но почему же?
Инес
Плохое окончанье - "рис",
Ты съешь меня, пожалуй, Фелис.
Дон Фелис
Анастасия, может быть?
Инес
Но Анастасий - папа римский.
Дон Фелис
Констанца? Хочешь?
Инес
Я устану
От танца этого. Нет, нет!
Дон Фелис
Химена?
Инес
Очень подошло бы,
Когда бы сам ты Сидом был
Героем прежних славных лет.
Дон Фелис
Мануэлита?
Инес
Слишком длинно!
Дон Фелис
Тереса?
Инес
Что ты! Старомодно.
Дон Фелис
Касильда?
Инес
Имя для рабынь.
Дон Фелис
Надеждой назову тебя.
Инес
И, значит, будешь обладать
_Надеждой_, а не настоящей
Женой?
Дон Фелис
Ну что же, может быть,
Я назову тебя Белисой?
В комедии «Собака на сене» любовь прекрасной аристократки Дианы к секретарю Теодоро возникает из ревности. Причем название комедии оправдано поведением Дианы: она не позволяет Теодоро любить себя, но и запрещает любить служанку Марселу. Теодоро, честный, благородный юноша, оказывается заложником игры сословных предрассудков. В пьесе бушуют огненные страсти, плетутся интриги, строятся воздушные замки, вершатся судьбы и рушатся иллюзии. Счастливый конец достигается лишь благодаря проворному слуге Тристану, одному из типов пикарескных слуг в комедиях Лопе.
Трагедия о чести. Королю понравилась юная Эстрелья, названная народом «Звездой Севильи» за необычайную красоту. Он хочет овладеть красавицей, но на его пути встает брат девушки. Застав короля в своем доме, он бросается на него со шпагой и король решает избавиться от него руками Санчо Ортиса, жениха Эстрельи. Король выводит Санчо на откровенный разговор о преданности и берет с него слово выполнять все приказы господина беспрекословно и после вручает ему бумагу, в которой написано, кого он должен убить. Теперь Санчо Ортиса стоит перед выбором – выполнять приказ короля или нет.
Сюжетную основу пьесы составил исторический эпизод, имевший место в 1476 г., когда крестьяне деревни Фуэнте Овехуна (Овечий ключ) восстали против своего сеньора Фернанда Гомеса де Гусмана, командора военно-церковного ордена Калатравы. Память об этом выступлении хранили народные песни и романсы, записи хронистов.Излагая события 1476 г., происшедшие в селении Фуэнте Овехуна, в полном соответствии с исторической хроникой, Лопе де Вега по-иному оценивает и объясняет их, и «жестокий бунт» неблагодарных подданных превращается им в то, чем на самом деле было восстание крестьян: в справедливое возмездие, в правое народное возмущение против феодальной тирании.
Однажды юная донья Мария застает своего отца в расстроенных чувствах и плачущим. Выясняется, что молодой дон Диего приходил свататься и, придя в гнев от отказа, поднял на него руку. Отец Марии считает себя униженным и она решает отомстить обидчику. Мария является инкогнито в тюремную камеру, куда попал вспыльчивый дон Диего, и ранит того ножом. Теперь ей приходится пуститься в бега, скрываясь от правосудия под личиной служанки.
В этой книге впервые представлен во всем своем многообразии жанр новеллы периода его рождения и расцвета в испанской литературе. Кроме широко известных у нас произведений Сервантеса, Лопе де Веги и Тирсо де Молины, читатель может познакомиться с творчеством многих испанских писателей XVI–XVII вв.: X. Тимонеды, Г. Сеспедеса-и-Менесеса, X. Переса де Монтальвана, М. Сайяс-и-Сотомайор и других…
Поэтическая испанская драматургия «Золотого века», наряду с прозой Сервантеса и живописью Веласкеса, ознаменовала собой одну из вершин испанской национальной культуры позднего Возрождения, ценнейший вклад испанского народа в общую сокровищницу мировой культуры. Включенные в этот сборник четыре классические пьесы испанских драматургов XVII века: Лопе де Вега, Аларкона, Кальдерона и Морето – лишь незначительная часть великолепного наследства, оставленного человечеству испанским гением. История не знает другой эпохи и другого народа с таким бурным цветением драматического искусства.