Крестовый обход - [7]

Словом, наш поход, несмотря на всю его великость, оставил у меня в душе чувство легкой неудовлетворенности. И, похоже, не только у меня, поскольку, когда бывший сэр Галахад поднялся со своего места и сказал: «Ладно, схожу за ботинками», – мы все единодушно вызвались проводить его.

– Хорошо, отправимся вчетвером, – принял решение Артем, хотя к настоящему моменту он уже не имел над нами никакой власти. Он мельком взглянул на небо над нашими головами и добавил:

– Все равно солнце еще высоко.

Вот это он удивительно точно подметил! Солнце было еще о-очень высоко. В свое время мы специально выбирали место для шалаша с таким расчетом, чтобы солнце над ним всегда стояло в зените.

Когда мы подошли вплотную к тому месту, где заканчивается наша полянка – вытоптанная так, словно на ней неделю паслось стадо… ну, допустим, диких роботов-полотеров – и начинается относительно нехоженый луг, Темка, шедший первым, вдруг резко остановился. Он поднял вверх согнутую в локте левую руку и сжал пальцы в кулак, призывая нас к вниманию.

– Вьетконговцы? – насторожился Грегори. Старина Грег отчего-то всегда в первую очередь пугался вьетконговцев. Хотя ни разу так и не смог объяснить нам, кто они такие.

Толстый, не теряя даром времени, метнулся назад к шалашу, испачкал пальцы в золе потухшего костра и провел пятерней по своей бритой черепушке, оставив на ней пять грязновато-серых полос. Должно быть, собрался своим видом пугать вьетконговцев, кто бы они ни были.

– Хуже… – мрачно прошептал Артем. – Индейцы.

Толстый еще раз зачерпнул золы и поспешно пририсовал себе жирную волнистую линию на лбу и по кружочку на каждой щеке.

– Мне кажется… Я читал, что индейцы не оставляют следов, – неуверенно возразил Грегори. – То есть, оставляют, конечно, но нормальный человек их никогда не разглядит. Особенно в траве.

– Нормальный человек не разглядит, – согласился Темка. – Но только не другие индейцы!

На мой взгляд, вовсе не требовалось становиться индейцем, чтобы разглядеть в еще не успевшей распрямиться траве следы четырех пар ног, уходящие в сторону ручья. Или это я такой ненормальный?

– Так ты говоришь, Соломенная Башка, что здесь прошли наши соплеменники? – спросил Толстый, выступая вперед, так, чтобы все смогли полюбоваться его боевой раскраской.

– Нет, Толстое Брюхо! Здесь прошли наши враги. Гуроны всегда враждовали с апачами!

– Так мы что же, получается, гуроны? – уточнил Грегори.

– Еще несколько поколений назад за один этот вопрос с тебя сняли бы скальп, Медленный Ум.

– Правда? – восхитился Толстое Брюхо. – А с меня? – и погладил себя по макушке, позабыв про испачканную руку. Затылок Толстого стал похож на поле для игры в крестики – нолики.

– Тебя привязали бы к столбу, – сказал я, – накормили бы леденцами и отдали на съедение муравьям. – А когда он не испугался, добавил:

– Ядовитым муравьям!

– А если я не хочу быть апачем? – не унимался Толстое Брюхо. – Лучше пусть я буду могиканином. Их меньше.

– Если ты, Толстое Брюхо, попытаешься стать могиканином, их не останется вообще! – заявил Соломенная Башка.

– Ну и пожа-а-алуйста!.. – Толстый затянул свою любимую песню. – И уходи-и-ите! Все апачи идут в Аппалачи! И только последний из могикан остается на страже родного вигвама…

Он решительно развернулся и зашагал к костру. Наверно, решил окончательно посыпать себе голову пеплом.

– По-моему, пришла пора немножечко проучить Толстое Брюхо, – шепотом предложил я и непроизвольно сделал жест, который был принят нами на вооружение еще в бытность нашу мушкетерами Его Величества. Или Ее Величества? Вот, уже забыл! В общем, мушкетерами кого-то из Величеств.

– Скальпировать! – согласился Соломенная Башка и тоже положил два пальца правой руки на кулак левой.

– Ура! – Медленный Ум повторил тот же жест, хотя, как я уже говорил, участия в наших мушкетерских забавах он непосредственно не принимал. – Где мой верный матогавк?

Поправлять его никто не стал, потому что во-первых, некогда было, а во-вторых, так намного смешнее.

Едва заслышав наши боевые выкрики, Толстый, даже не обернувшись, бросился в сторону леса. Мы гнали его до самой опушки, а там остановились.

– Ладно, – сказал Соломенная Башка. – Выловить его в лесу настолько просто, что даже неинтересно. К тому же и ребенку ясно, что индеец без скальпа – плохая добыча. Поэтому предлагаю: прировнять лысого индейца Толстого к скво и на время забыть о нем, а вспомнить лучше о наших главных врагах – гуронах. Мы должны отправиться по их следам, пока они еще теплые.

– А мне кажется… – возразил было я, но вспомнил, что у настоящих индейцев туго с местоимениями, а собственного имени мне пока никто не присвоил, и снова замолчал. Не называть же себя «Тот, Которого Вы Сейчас Слушаете»!

– Говори, – Соломенная Башка внимательно оглядел меня, как будто в первый раз, и закончил, – Невидимый в Ночи.

Я облегченно вздохнул. Из всех четырех имен мое показалось мне самым приличным.

– Невидимый в Ночи хочет напомнить, что прежде, чем преследовать врага, нам стоит раздобыть себе оружие.

– Отлично! – Большой Ум подпрыгнул на месте. – По-быстрому настрогаем матогавков – и вернемся к нашим гуронам! А Толстый пусть остается Толстым. Все равно индейцам оруженосцы не нужны. Уж свой матогавк я как-нибудь и сам донесу.