За час до рассвета Олег Гарин вышел к торговому центру. Четыре огромных корпуса на внешней стороне Кольцевой дороги когда-то были гипермаркетами, а теперь превратились в складские помещения. Цемент, цемент и еще раз цемент, тысячи тонн цемента — вот все, что здесь хранилось. Неподалеку возвышались исполинские курганы песка и щебня, а большую стоянку при торговом центре загромождали штабеля арматуры.
Москва не сразу строилась, но отгородить ее от мира было решено как можно быстрее, и к концу августа две тысячи двадцатого года это почти удалось. Работа не останавливалась ни на час: юркие японские экскаваторы выкапывали траншею под фундамент, сварщики собирали в ней арматурную конструкцию, следом двигались монтажники, которые устанавливали опалубку из пластиковых щитов, и она тут же заливалась свежим раствором. Сегмент за сегментом вокруг бывшей столицы вырастал Периметр — трехметровая бетонная стена с частоколом из стальных вертикальных штанг. Вероятно, поверху планировали разместить следящую аппаратуру, а может, и автоматические пулеметы. Бог знает, как руководство собиралось остановить разрастание Зоны. Трудились здесь в основном азиаты, и жители Подмосковья сразу окрестили эту стену Малой Китайской.
Солнечный диск оторвался от верхушек деревьев, и блоки прожекторов, освещавших строительную площадку, начали поочередно выключаться. Над округой разнеслась серия звучных металлических щелчков.
Гарин продолжал лежать в сухой неглубокой ямке, которую он ночью скорее учуял, чем увидел. До складов отсюда было метров пятьсот, экскаваторы приближались неумолимо, однако не так быстро, чтобы заставить Олега спешить. Он до сих пор не решил, что лучше: отойти подальше от стройки или пересечь границу Москвы здесь, пока техника не вырубила заросли кустарника, такие удобные, что лучше и не сыскать. Кусты подходили к Кольцевой дороге и обрывались в нескольких метрах от автобусной остановки возле крытого пешеходного моста. Путь выглядел настолько простым, что это слегка смущало. Две экспедиции в Припять навсегда отбили у Олега Гарина привычку верить в счастливый случай.
Случай тем не менее подвернулся. Справа Гарин услышал шорох и, осторожно взглянув из-под козырька камуфляжного кепи, заметил группу из трех человек. Люди двигались тем же маршрутом, явно намереваясь проскочить через МКАД по мосту. Олег благостно вздохнул и, устроив подбородок на кулаке, приготовился наблюдать.
Троица спортивно, не поднимая задниц, проползла вдоль кустов и скрылась в низине на подходе к остановке. Ходоки тоже заметили Гарина, но здесь, за Периметром, делить им было нечего, поэтому одинокого путника группа проигнорировала.
Олег слыхал, что местные жители уже начали подрабатывать проводниками — все в мире истории повторяются, и ситуация с Московской Зоной не была исключением, — но обращаться к их услугам Гарин не стал. Прожив несколько лет в Москве, он и сам был почти что местным. Да и услуги московских сталкеров стоили так дорого, как будто их набирали из бывших «бомбил».
Олег отогнал от лица муху и снова вздохнул. Тройка первопроходцев неоправданно задерживалась. Где-то близко в сухой желтой траве стрекотал кузнечик, чуть громче тарахтели экскаваторы в двухстах метрах от лежки. Этот звук был мирным и созидательным, он убаюкивал. Гарин с силой проморгался и чуть приподнял голову. Ходоки наконец-то показались у остановки и, снова выдержав хорошую паузу, по одному перебежали к мосту. Сводчатая крыша начиналась еще с лестницы, и троица быстро исчезла за выгнутым темным стеклом. Поверхность бликовала, и рассмотреть, что происходит на мосту, было невозможно. Олег даже не был уверен, есть ли там сквозной проход, или его давно перегородили. Он перевел взгляд на лестницу по другую сторону дороги и снова принялся ждать.
Результат появился довольно быстро, но совсем не тот, на который рассчитывал Гарин. Спустя минуту на дороге возник темно-зеленый автозак. Буднично, без сирен и мигалок, грузовик подкатил к остановке, и из перехода вывели троих нарушителей — уже без рюкзаков, со скованными за спиной руками. В трубе крытого моста располагался пост военных, и это было настолько логично, что Олег даже удивился, как он мог сомневаться. Троицу погрузили в фургон, следом туда запрыгнули двое солдат, и машина, развернувшись, так же неспешно отправилась обратно. Бог знает, сколько человек в день задерживали при попытке проникнуть в Москву, и тем более неизвестно, какому количеству смельчаков удавалось в итоге оказаться по ту сторону Кольцевой.
Когда привычная боль пронзила череп, Гарин, закрыв глаза, простонал:
— Нет! Теперь-то зачем? Я ведь почти у цели!
Он приложил указательные пальцы к вискам и сделал несколько круговых движений — сначала в одну сторону, потом в другую. Три раза в одну и три раза в другую, как будто это имело какое-то значение. Олег подумал, что, если надавить посильнее, он сможет почувствовать подушечками пальцев концы холодной тупой спицы, которая медленно ворочается внутри его черепа. Три раза в одну и три раза в другую. И так несколько минут, пока боль не уйдет или по крайней мере не станет терпимой. Иногда Гарину казалось, что облегчение наступает быстрее, когда он разговаривает с болью, как с живым существом. Что еще остается, если врачи не могут диагностировать ничего вразумительнее, чем «посттравматические мигрени», а убойные дозы обезболивающего не дают результатов? Только лечение заговорами!
