Контур боли - [5]

Крот склонился над раненым, за шнурки развел в стороны края олимпийки и вздохнул сквозь зубы. Похоже было, что Николаю пулей выбило кадык.

— Не… оставляйте… меня, — с трудом проговорил раненый.

Гарин с ужасом смотрел, как над раной медленно набухают и лопаются розовые пузыри.

Проводник досадливо поморщился и бросил быстрый взгляд в ту сторону, откуда доносился собачий лай, который с каждой секундой становился громче.

— Мы не можем тебя взять.

— Не оставляйте меня… — упрямо повторил Николай и, сделав над собой усилие, закончил: — Им.

— Крот, дай мне пистолет, — решительно попросил Степан.

Проводник не колебался ни секунды.

— Держи. Только быстро.

Он вынул из-за пояса пистолет и протянул его рукояткой вперед. Степан взялся за нее обеими руками и приставил дуло к виску умирающего.

— Предохранитель! — прошипел Крот.

Степан кивнул, снял с предохранителя и снова перехватил пистолет двумя руками, как будто опасался промахнуться.

— Ничего не бойся, Коля, — сказал он. — Уже через минуту ты будешь сидеть за одним столом с Иисусом.

Олег подумал, что эта фраза была самой длинной, которую он слышал от Степана.

— Нет… — прохрипел Николай и, поймав на себе удивленный взгляд товарища, усмехнулся. Еще один розовый пузырь вырос над тем местом, где совсем недавно был его кадык. — Я всю жизнь… сидел. С Иисусом… я буду… ходить.

— Ты будешь ходить, — согласился Степан.

Палец на спусковом крючке напрягся, и Гарин успел отвернуться за мгновение до выстрела.

Следом раздалась длинная очередь. Видимо, военные решили, что стреляли в них.

— Так, не тормозим, — скомандовал Крот, забирая пистолет из опущенных рук Степана. — Кепка, поднимай шлагбаум!

Олег наклонился, стараясь не смотреть на труп, и снова оторвал от земли нижний край ограждения, освободив метровой высоты проход. Проводник толкнул вперед Степана и сам двинулся следом, буквально дыша ему в затылок, лишь обронил на ходу:

— Догоняй!

Гарин вернул секцию на место и перебрался через нее, едва не кувыркнувшись головой вперед. На собственную неловкость ему было плевать: собачий лай раздавался уже совсем близко.

— Стоять, придурки! Стоять, вашу мать! — надрывался один из преследователей, которого и без мегафона было отлично слышно.

Ответ его товарища Олег тоже расслышал, хотя тот даже не кричал.

— Отпускай Лютого, — сказал второй патрульный.

Гарин вздрогнул, услышав за спиной отрывистый и как будто радостный лай пса, которого наконец спустили с поводка.

Между тем Крот и Степан словно бы и не собирались убегать. Они стояли у стены тоннеля, метрах в трех от его начала, повернувшись спиной к Гарину, овчаркам и солдатам. Только приблизившись к спутникам вплотную, Олег разглядел в стене между ними дверь. Металлическая, окрашенная серой краской, она была почти незаметной на фоне бетонных стен. И еще — очень маленькой, меньше метра в высоту, так что обычный человек скорее всего прошел бы мимо нее, не заметив, если только он не ребенок, карлик или инвалид. В том месте, где когда-то, по-видимому, был замок, зияла круглая дыра. Чуть выше нее была приварена дверная ручка в форме скобы, которую Крот и Степан дружно тянули на себя. Степан при этом отчаянно пыхтел.

— Заела, зар-раза! — прорычал проводник и, покосившись на Гарина, рявкнул: — Хрен ли встал! Помогай!

Олег потянулся к дверной ручке, но она была недостаточно длинной, чтобы взяться за нее втроем.

— Дай-ка я, — пробормотал он и положил руку на плечо Степана.

Тот, не прерывая пыхтения, откатился в сторону.

Гарин обхватил правой ладонью стальную скобу, а левой — запястье правой, уперся одной ногой в стену и дернул. Дверь распахнулась с первой попытки.

— Пошли, пошли! — скомандовал Крот и снова отправил впереди себя Степана, а Олега оставил прикрывать тыл.

Помещение, в котором оказался Гарин, было под стать входной двери — не больше метра в высоту. Какой-то технический коридор, идущий параллельно автомобильному тоннелю. Света, проникающего снаружи, хватало, чтобы разглядеть низкий потолок и ровные ряды кабелей на стенах, которые как будто становились ближе друг к другу по мере ухудшения видимости. Пол в помещении был ровным, только неприятно прилипал к подошвам ботинок. Каталки Степана и Крота двигались по нему без проблем.

С трудом протиснувшись в коридор, Олег обернулся, чтобы прикрыть за собой дверь, но с внутренней стороны стальная поверхность была совершенно ровной. Прежде чем он успел нащупать дыру от замка, по двери, точно гигантские градины, загрохотали пули, и она закрылась сама. Заткнув уши пальцами, Гарин поспешил туда, где вспарывал темноту узкий луч фонарика предусмотрительного проводника.

— Спокойно, спокойно! — в тесном помещении голос Крота казался зловещим. — Сюда они не сунутся.

Олег вспомнил, как несколько минут назад проводник с такой же уверенностью говорил: «Наши трупы им не нужны». Николай в тот момент был еще жив. Сейчас его нет. То ли Крот ошибался, то ли военные за то время, что он с ними не сталкивался, получили новые указания.

Передвижение по коридору напоминало танец вприсядку. На четвереньках, пожалуй, вышло бы быстрее, но Гарину не хотелось прикасаться к липкому полу руками. Инвалидам было проще. Судя по тускнеющему свету фонарика, Олег отставал от них все сильнее. Сзади донеслись новые звуки: скрежет и поскуливание. Овчарки проверяли на прочность металлическую дверь. Пока они скреблись по ту сторону двери, еще оставалась надежда. Если натасканные на захват нарушителей псы окажутся внутри… Гарин прикинул, сумеет ли он развернуться в узком проходе и достать нож. Выходило, что вряд ли.