Кремлевское золото - [27]

После революции 1917 г. иностранный капитал сразу же попал в сферу деятельности советского законодательства, что на деле означало введение рабочего контроля, запрещение сделок по ценных бумагам и выплаты по ним процентов и дивидендов, регистрацию актов и другие меры, разрабатываемые правительством большевиков. Национализация синдицированной промышленности нанесла сильнейший удар по самому существованию иностранного капитала в России. Относительно устойчивое положение здесь имела Германия, которая, в силу определенных обстоятельств, могла диктовать новой власти в стране свои условия. Во время переговоров в Брест-Литовске немцы потребовали от большевиков возмещения убытков, понесенных германскими подданными в ходе национализации их собственности в России. После падения кайзеровского правительства Германия отошла на второй план, и роль поборника имущественных стран стали играть нейтральные страны, среди которых особую активную активность проявили Швеция, Норвегия и Дания. Не понимая окончательно происходящего, иностранные державы требовали установления законности в том виде, по какому развивалась мировая экономка. В адрес ВСНХ и губсовнархозов шли потоки ходатайств и требований не только освободить зарубежные предприятия в России от реквизиций, но и осуществить охрану имущества иностранных граждан. Однако, все эти депеши либо игнорировались Советским правительством, либо получали категорический отказ. Ответом на все требования, пожалуй, были новые законы, издаваемые большевиками, и по которым отныне были обязаны действовать представители иностранного капитала в России. Так, 27 декабря 1918 г. экономико-правовым отделом НКИД было подготовлено для ВСНХ циркулярное разъяснение, в котором констатировалось: советское законодательство о национализации заводов, фабрик, земель, церковного имущества без соответствующей компенсации в равной степени распространяется и на иностранцев. В равной степени нормы нового права распространялись и на вывоз за границу товаров и другого движимого имущества, принадлежащего иностранным подданным.

Для изъятия у иностранных подданных товаров и другого имущества в июле 1919 г. при Главном управлении продуктораспределения Народного Комиссариата продовольствия (Главпродукт) была создана межведомственная комиссия. В ее работе принимали участие по два представителя от ВСНХ и Главпродукта и по одному — от Народного Комиссариата государственного контроля (Госкона). Комиссия осуществляла опись оценку товаров, подлежащих национализации. По ее распоряжению эти товары со складов отпускались главкам и центрам. Она же занималась выяснением претензий иностранных подданных, возникших в связи с реквизицией их имущества.

Одной из главных задач ВСНХ было установление постоянного контроля за товарными запасами на складах иностранных собственников. Это способствовало как подготовке к национализации этих складов, так и предотвращению возможных злоупотреблений со стороны их владельцев. В соответствии с решением Президиума ВСНХ от 28 октября 1918 г. были взяты на учет все принадлежащие иностранцам оптовые фирмы, имевшие склады текстильных товаров. Для улучшения контроля за движением товарных ценностей ВСНХ практиковал перемещение товарных ценностей на свой склад.

Теперь давайте разберемся в этих довольно скучных, но фактически точных моментах деятельности большевиков. Что представляла собой в действительности национализация банков и установление контроля за иностранным капиталом в России? Чтобы понять это, нужно переключиться из области обобщенных рассуждений в рассуждения на частные темы.

К примеру, лозунг неприятия пролетариатом права частной собственности на средства производства и изображение этого понятия в исключительно черных негативных тонах. Не перекликается ли этот лозунг с другим, утверждавшим, что каждая кухарка сможет управлять государством? Или еще с одним, также весьма сомнительным, — «кто был ничем, тот станет всем»? История опровергает эти несостоятельные лозунги. Известно, что с приходом к власти большевиков пролетариат не стал владеть средствами производства, так как полноправным хозяином и властелином всего и вся в стране оставалась большевистская партия. И мы не знаем ни одного примера, когда бы кухарку допустили к управлению государством. А что касается тех, кто был «ничем», так они и после прихода к власти большевиков так и остались «ничем».

Таким образом, несостоятельный лозунг неприятия пролетариатом права частной собственности на средства производства покрывает, в действительности, элементарное воровство, облекаемое в белые одежды в целях обогащения отдельной группы людей.

Многие приверженцы большевистских идей могут возразить: уже сам факт ущемления прав эксплуататоров способствовал улучшению жизни трудящихся. Тогда я намерена возразить на это возражение, поскольку, нарушив нормальный ход истории и не предложив взамен ничего стоящего, улучшить жизнь трудящихся невозможно.

Обратимся к фактам. При социализме нас всегда учили сравнивать свою жизнь с нищенским существованием пролетариев до революции. Согласно Государственной росписи доходов и расходов Российской империи на 1912 г., среднемесячная зарплата рабочего составляла более 20 рублей. Масса неквалифицированных работников — выходцев из деревни, действительно, едва обеспечивала свое существование. Однако, городской пролетарий, который закончил школу ремесленных учеников и работал на заводе, получал 40 рублей в месяц. А «непростой» рабочий — паровозный машинист или механик электростанции — 100–120 и более рублей в месяц. На службе такой работник носил кожаную тужурку бельгийского пошива, после работы облачался в пиджачную пару, крахмальную манишку, штиблеты, котелок и шел в бильярдную. Жил он в собственном доме с геранью на окошке и граммофоном на комоде, содержал неработающую, как водилось, жену и пятерых — шестерых детей. Иногда он даже нанимал кухарку.