Кремлевское золото - [25]

Однако, окончательная победа еще не была достигнута. Во второй половине ноября 1917 г. частные коммерческие банки, под предлогом отсутствия средств, были большей частью закрыты. Это решение поставило большевиков в затруднительное положение, поскольку на данном этапе они были заинтересованы в использовании существовавшей системы кредитования промышленности, находившейся в руках частных коммерческих банков. 30 октября комиссар Государственного банка Н. Осинский обратился к Комитету съездов акционерных коммерческих банков с предложением собраться вместе и обсудить вопрос о подкреплении частных коммерческих банков средствами и о согласовании действий в области кредитирования промышленности с Государственным банком. Совещание состоялось, на нем даже был выработан план определенного взаимодействия, но, как показали дальнейшие события, противостояние между частным капиталом и диктатурой большевиков не прекратилось. Да и было бы глупо ожидать обратного.

Из обзора деятельности Народного Комиссариата финансов: «Со дня Октябрьской революции и до середины декабря Комиссариат финансов тщетно пытался установить контроль над деятельностью банков. Разного рода ведомости, предоставляемые банками, но не подкрепляемые наблюдением и контролем на местах агентами Советской власти, являлись лишь прямой формальностью, и деятельность банков протекала на прежних основаниях, поскольку она не ограничивалась отсутствием наличных денежных знаков. Назначения комиссаров в банки встречало препятствия не только со стороны банкиров, но и со стороны служащих, объявлявших, что появление комиссаров в банке повлечет за собой забастовку».

Из докладной записки Временного правления Народного банка: «Записи в книгах велись неаккуратно и несвоевременно; они отставали иногда на целые месяцы».

В документах Комитета съездов указывалось, что начиная с конца ноября 1917 г., местные комитеты уведомляли его о «захвате банков военной силой, об арестах отдельных лиц из состава администрации и о назначении в банки комиссаров. На такие действия новой власти администрация банков и служащие обычно реагировали прекращением работ».

Именно в это время объединенные банки провели организационную работу по выпуску чеков, вводимых под взаимную круговую ответственность. Таких бонов-чеков было напечатано на 1 млн. рублей. Мировая общественность расценивала эти чеки как денежные суррогаты, которые будут приниматься в оплату наряду с государственными деньгами.

Наконец, наступил переломный момент в решении конфликта между частным капиталом и новой властью в России. Выступая на заседании ВЦИК 14 (27) декабря 1917 г., главный лидер большевиков Ленин, сказал:

«Для проведения контроля мы их, банковских дельцов, призвали и с ними вместе выработали меры, на которые они согласились, чтобы при полном контроле и отчетности получать ссуды. Но нашлись среди банковских служащих люди, которым близки интересы народа, и сказали: «Они вас обманывают, спешите пресечь их преступную деятельность, направленную прямо во вред вам». И мы поспешили».

Большевики, действительно, проявили завидную поспешность. Они опасались, как бы банкиры не изъяли ценности и еще более не запутали делопроизводство. Утром 14 декабря вооруженные отряды заняли большую часть петроградских банков. А 15 декабря такую же операцию осуществили и в Москве. В банки были назначены комиссары, от членов правлений потребовали ключи от кладовых, оказывающих сопротивление арестовали. Вечером 14 декабря ВЦИК принял декрет о национализации банков. Обосновывая провозглашенные декретом меры, Ленин особо подчеркивал необходимость наложения железной руки диктатуры пролетариата на старый мир. «Слова — диктатура пролетариата, — говорил он, — мы произносим серьезно, и мы ее осуществим».

Ответом на декрет о национализации банков была забастовка служащих коммерческих банков как в Петрограде, так и в Москве. В Москве, например, из 6 тыс. банковских служащих лишь несколько десятков человек приняли новые веяния. Такое же положение было и в Петрограде.

Из обзора Наркомфина:

«Работа финансового аппарата иногда почти замирала, некому было послать денежные знаки, никому было распределить их по кассам и выдавать населению».

Используя все методы воздействия — от уговоров до угрозы — комиссары привлекали к сотрудничеству тех служащих банков, которые были согласны работать на новую власть. Полная остановка финансирования предприятий промышленности, даже на короткий срок, угрожала параличом всей хозяйственной жизни, что повлекло бы за собой недовольство в среде пролетариата, от имени которого и действовали большевики.

К началу апреля 1913 г. Управление бывших частных банков было упразднено, а его функции переданы Центральному управлению Народного банка (бывшего Государственного банка).

В Москве вся работа по национализации банков направлялась Финансовым отделом Моссовета, назначавшим комиссаров частных коммерческих банков и руководившим их деятельностью. Центральный отдел текущих счетов первоначально обслуживал лишь по 200 клиентов в день, а в конце января — свыше 600. Наплыв посетителей в январе — марте был настолько значительным, а аппарат отдела настолько слабым, что одно время отдел вынужден был не впускать всех желающих получить деньги, да и попавшие в банк простаивали по несколько часов в очереди. Комиссары явно не справлялись с поставленной перед ними задачей. В январе 1918 г., бывшие чиновники банков обратились в Финансовый отдел Моссовета с предложением о прекращении забастовки. При этом они выдвигали требование о передаче им всей технической организационной части банковского дела, соглашаясь оставить правительству большевиков руководство банковской политикой. Совнарком, обсудив этот вопрос, постановил: никаких переговоров с организованными саботажниками не вести. Комиссарам было разрешено принимать на работу лишь тех служащих, которые полностью поддерживали новую власть. В общей сложности, в списках лиц, подавших заявления, значилось 3500 бывших банковских работников. Специальная комиссия отобрала из них лишь 30 %.