Красный снег - [5]
Алена ни о чем не спросила.
Фатех добрался к указанному Фофой месту и сунул взрывчатку за стойку.
Снизу, от рудничного двора, доносились голоса шахтеров:
— Вода будто прибывает!
— Тут завсегда как в чертовом болоте!
— Не можешь рогатого не вспомнить!
— Керенский, говорят, в бабью одежду обрядился, когда из Петрограда бежал!
— Страх — он и в нужник загонит. А-а-эй! Там, наверху, гляди под ноги — порода летит!..
Голоса становились громче.
Фатех прижался к стойке: ему не хотелось здесь встречаться с шахтерами.
В рудничном дворе все как обычно: кто стоял, ожидая напарника, чтоб идти к лаве, кто перематывал портянки, а кто просто отдыхал после трудного пути, примостившись под креплением. Пахло ржавчиной и подземельем. Капало с кровли. Вблизи ствола тянуло сырым сквозняком. Лампы мигали робкими морковного цвета огоньками.
Фатех остановился возле военнопленных. С ними было спокойнее: они не спросят, почему опоздал, пошутят, но не обмолвятся при этом о еде, о которой и вспоминать больно, потому что жизнь стала беспросветно голодна. На Фатеха они смотрели как на своего, такого же мученика из далекой страны.
— Цо, пан, маешь гузиков? — услышал он голос поляка Кодинского.
Это тоже было обычным: после спуска в шахту поляк всегда шутливо спрашивал, целы ли на их спецовках пуговицы.
— Пан управляющий име гузик!
— Пан управляющий име пузо!
— Име, име, а Штепан ничего не име…
Фатех видел, как чех Мирослав Штепан гладил запавший живот и грустно качал головой. «Они не любят Фофу. Скорпион не любит птицу, а шакал ненавидит орла. У одного свой закон, у другого свой, а третьему закону — не бывать…»
Резкий свист заставил Фатеха вздрогнуть: так обычно свистели в лаве или штреке, когда собирались рвать бурки.
— Кто приедет? — живо спросил Кодинский.
— Архангел Михаил в гости! — вскричал Петров. — Ложись! Рванет сейчас!.. Ложись, туды его маму! — он толкнул вниз растерянно оглядывающегося Фатеха.
— Ля иль лога… — прошептал Фатех, прижимаясь к влажной и холодной почве.
Голоса смолкли. Слышно было, как кто-то покряхтывает рядом и стучит на дальнем рельсовом плече вагонетка.
А потом с той стороны, откуда донесся свист, послышались неясный шум и голоса.
Петров поднял голову:
— Никак побаловал кто?..
Голоса приближались:
— Моя видел! Моя все видел!..
— Я не имею отношения!..
— Ничего не знаем!
— Я тоже заметил горящий шнур…
— Кто палил? Моя все видел! Люди недалеко! Калечить мог люди!..
Петров прислушался:
— Никак Алимов шумит…
Вскоре показался Алимов. Он тянул за руку упирающегося Фофу.
— Видал, — раздраженно кричал Алимов, — взрывчатку ложил, хотел ствол — б-бах! А шахтер дохни шахта!
— Да отстань ты! — вырвал руку Фофа. — Завел одно и то же! Слушайте меня! — обратился он к стоящим шахтерам. — Я первым заметил горящий запал. Кто поджег, не знаю. Но знаю, что просил у меня взрывчатку Фатех — персиянин!..
— Он пали! — указал на Фофу Алимов.
— Погасили шнур? — спросил Петров.
— Поднимайся, не робей, Алимов погасил запал, — сказал, выходя наперед, Кузьма Ребро.
Фатех прижался к горбылям, облизывая пересохшие губы. Фофа говорит, как будто он, Фатех, готовил взрыв. Известно, как судят шахтеры тех, кто рвет бурки, не просигналив об этом работающим в лаве. Они не пощадят. Фатех отступил в сторону.
— Зачем давал персу взрывчатку? — резко спросил у Фофы Кузьма.
— А чего его спрашивать, когда взрывальщик тут? — перебил Петров, хватая Фатеха за плечо и выталкивая вперед.
— Вот-вот, пусть он отвечает! — испуганно закричал Фофа.
— Сам бы подох, собака! Ствол завалишь — никто не выйдет: в шурфах лестницы перегнили. Отвечай, что задумал! — требовал Кузьма ответа от Фофы.
Фатех напряженно следил за Фофой. Он все еще не понимал, почему Фофа сваливал на него вину за взрывчатку. Вокруг Фофы — черные тени шахтеров, мигающие огоньки лампочек «бог в помощь» и поднятые выше плеч обушки.
Но от них всего можно ожидать. Живут в грязи и работают как невольники, — обозлены. Им ничего не стоит человека в темном забуте убить. Им привычен удушливый шахтный завал, может быть, такой же, какой бывает только в могиле.
Петров неожиданно ударил Фатеха кулаком в бок.
— Ля иль лога… — зашептал Фатех, сгибаясь от боли.
— Знает кошка, чье сало съела! — заорал Петров, указывая на него. — Он принес!
— Нет, нет… — забормотал Фатех.
— В забут! В забут его! — еще громче закричал Петров, хватая Фатеха за шиворот и таща в глубь шахты.
Под ногами зашуршала угольная крошка. Огоньки лампочек поплыли перед глазами. Глухо прозвучал крик Кузьмы:
— Куда тянешь?
И еще голоса:
— Может, человек не виноват!
— Наговор, может быть!
— Погоди, погоди! Кого со взрывчаткой поймали? На это ты мне ответь!
— На линии паровозы подрывают — никто не знает, откуда взрывчатка. Феофана Юрьевича надо спрашивать!
— Я не отвечаю!
— Оба виноваты!
— Правда мусить быть!
— Была бы тебе правда, если бы рвануло!
— Брось! — потребовал Кузьма. — Управляющий должен ответ держать!
Фатех почувствовал облегчение: Петров отпустил его.
Появился Лиликов. Фатех узнал его по гулкому, басовитому голосу.
— Ты принес взрывчатку? — спросил Лиликов, тронув за плечо.
— Моя не знает… — ответил Фатех.
Впервые хирург Владислав Тобильский встретился с Оришей Гай летом 1942 года в лагере военнопленных…
Он родился джентльменом-южанином и жил как на театральных подмостках, где был главным героем — рыцарственным, благородным, щедрым, великодушным. И едва началась Первая мировая война, рыцарство повлекло его на театр военных действий…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.