Красный - [53]

Шрифт
Интервал

, а многие из них можно описать языком геральдики. Вот два примера: знак "въезд запрещен" — "червленый щит с не доходящим до края серебряным поясом"; знак "дети", предупреждающий о том, что рядом детское учреждение и водитель должен снизить скорость, — "серебряный щит с двумя фигурами детей (чернь) и червленой внешней каймой".

В историческим плане система дорожных знаков происходит от морской сигнализации, разработанной и принятой в XVIII веке, и железнодорожной сигнализации, применяемой с 1840‐х годов. Поэтому необходимо проследить генеалогию знаков, чтобы точно определить, какие из них были в ходу еще до возникновения дорожной сигнализации на рубеже XIX–XX веков, а какие были изобретены специально для автомобильного транспорта. Конечно, сейчас мы не сможем этим заняться[249]. Поэтому мы просто выявим связи между правилами дорожного движения и миром цвета.

Дорожные знаки могут быть горизонтальными (надписи, нанесенные на дорожное покрытие), вертикальными (панно, закрепленные на столбах вдоль дороги) и световыми (трехцветные светофоры, проблесковые сигналы). Но во всех трех вариантах значения или коннотации цветов одинаковые. Используются только шесть цветов: красный, синий, желтый, зеленый, белый и черный. В Европе, начиная со Средневековья, эти шесть цветов являются базовыми почти во всех хроматических системах. На щитах дорожной сигнализации основные цвета — белый, красный и синий. Но белый всегда используется не один, а только в сочетании с другими цветами. Присутствуя на большинстве дорожных знаков и указателей, он все же не имеет самостоятельного значения; зачастую он просто служит фоном. А красный несет смысловую нагрузку, всегда одну и ту же: он связан либо с предупреждением, либо с запретом. С предупреждением, когда он появляется в виде каймы вокруг щита (таких знаков огромное количество), и запретом, когда он выступает в паре либо с белым ("въезд запрещен", "стоп"), либо, что бывает реже, с синим ("стоянка запрещена"). Синий часто бывает фоновым цветом и может означать некое предписание ("ограничение минимальной скорости", "движение прямо") или просто сообщать какую-либо информацию ("парковка", "больница", "зона для разворота"). В этих случаях он сочетается с белым. Желтый используется в основном для временных знаков, а также служит фоном на некоторых знаках, призывающих водителей к осторожности ("авария", "стройка", "дорожные работы"). Зеленый встречается редко и, как правило, имеет разрешительный смысл. А черный либо предупреждает об опасности, либо (если это черная полоса, пересекающая поле по диагонали) означает "конец зоны ограничения".

Таково в общих чертах значение цветов в системе знаков дорожного движения, принятой во Франции и многих соседних странах. Но этот хроматический код менее строг и более гибок, чем может показаться. Наверное, именно это и обеспечивает его эффективность. У каждого цвета имеется по нескольку коннотаций и денотаций, и одно и то же понятие может быть выражено с помощью нескольких цветов. Кроме того, в каждой стране есть свои варианты системы, а в некоторых странах (Германии, Италии, Великобритании) свой собственный вариант есть у каждого региона или у каждого вида дороги. Но кое-что остается неизменным: в частности, устойчивая ассоциация между красным цветом и запретом. В старых сборниках правил дорожного движения с цветными иллюстрациями было мало красного, потому что тогда еще было мало запретов; но в подробнейших, фундаментальных справочниках последнего времени все страницы словно залиты красным, потому что сейчас большинство знаков — запрещающие. Одна эта разница наглядно показывает, в каком направлении развивались наши общества в период с начала XX до начала XXI столетия[250].

Есть еще особая область дорожной сигнализации, которая сама по себе представляет целую систему: это светофоры, вначале двухцветные, а со временем ставшие трехцветными.

В этом случае система дорожных знаков для автомобилистов снова проявляет себя как наследница железнодорожной сигнализации, которая, в свою очередь, произошла от сигнализации морской. На дороге, как и в море, первые светофоры были двухцветными, красно-зелеными. А что касается городов, то самые ранние двухцветные светофоры будут установлены в 1868 году в Лондоне, на углу Пэлас-ярд и Бридж-стрит. Это вращающийся газовый фонарь; при нем дежурит полицейский, который поворачивает его то одной, то другой стороной. Однако эта система небезопасна: в следующем году полицейский, зажигающий фонарь, будет смертельно ранен взрывом газа. Тем не менее Лондон в этой области ушел далеко вперед: в Париже первый светофор будет установлен только в 1923 году, а в Берлине — еще через год. Первый парижский светофор находился на пересечении Севастопольского бульвара с улицей Сен-Дени и был только красным — когда он зажигался, это означало, что переход запрещен. Зеленый свет появится только в 1930 году, а оранжевый, промежуточный между красным и зеленым, — еще позже. Тем временем двухцветные светофоры успеют появиться в Соединенных Штатах Америки: в 1912 году — в Солт-Лейк-Сити, в 1914‐м — в Кливленде, в 1918‐м — в Нью-Йорке


Еще от автора Мишель Пастуро
Синий

Почему общества эпохи Античности и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием? Почему начиная с XII века он постепенно набирает популярность во всех областях жизни, а синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными, значительно превосходя зеленые и красные? Исследование французского историка посвящено осмыслению истории отношений европейцев с синим цветом, таящей в себе немало загадок и неожиданностей. Из этой книги читатель узнает, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с ним в разное время, а также каковы его перспективы в будущем.


Дьявольская материя

Уже название этой книги звучит интригующе: неужели у полосок может быть своя история? Мишель Пастуро не только утвердительно отвечает на этот вопрос, но и доказывает, что история эта полна самыми невероятными событиями. Ученый прослеживает историю полосок и полосатых тканей вплоть до конца XX века и показывает, как каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, как постоянно усложнялись системы значений, связанных с полосками, как в материальном, так и в символическом плане. Так, во времена Средневековья одежда в полосу воспринималась как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское.


Зеленый

Исследование является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро, посвященного написанию истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века. Начав с престижного синего и продолжив противоречивым черным, автор обратился к дешифровке зеленого. Вплоть до XIX столетия этот цвет был одним из самых сложных в производстве и закреплении: химически непрочный, он в течение долгих веков ассоциировался со всем изменчивым, недолговечным, мимолетным: детством, любовью, надеждой, удачей, игрой, случаем, деньгами.


Черный

Данная монография является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро – истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века, начатого им с исследования отношений европейцев с синим цветом. На этот раз в центре внимания Пастуро один из самых загадочных и противоречивых цветов с весьма непростой судьбой – черный. Автор предпринимает настоящее детективное расследование приключений, а нередко и злоключений черного цвета в западноевропейской культуре. Цвет первозданной тьмы, Черной смерти и Черного рыцаря, в Средние века он перекочевал на одеяния монахов, вскоре стал доминировать в протестантском гардеробе, превратился в излюбленный цвет юристов и коммерсантов, в эпоху романтизма оказался неотъемлемым признаком меланхолических покровов, а позднее маркером элегантности и шика и одновременно непременным атрибутом повседневной жизни горожанина.


Желтый. История цвета

Французский историк Мишель Пастуро продолжает свой масштабный проект, посвященный истории цвета в западноевропейских обществах от Древнего Рима до наших дней. В издательстве «НЛО» уже выходили книги «Синий», «Черный», «Красный» и «Зеленый», а также «Дьявольская материя. История полосок и полосатых тканей». Новая книга посвящена желтому цвету, который мало присутствует в повседневной жизни современной Европы и скудно представлен в официальной символике. Однако так было не всегда. Люди прошлого видели в нем священный цвет – цвет света, тепла, богатства и процветания.


Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола

Книга известного современного французского историка рассказывает о повседневной жизни в Англии и Франции во второй половине XII – первой трети XIII века – «сердцевине западного Средневековья». Именно тогда правили Генрих Плантагенет и Ричард Львиное Сердце, Людовик VII и Филипп Август, именно тогда совершались великие подвиги и слагались романы о легендарном короле бриттов Артуре и приключениях рыцарей Круглого стола. Доблестные Ланселот и Персеваль, королева Геньевра и бесстрашный Говен, а также другие герои произведений «Артурианы» стали образцами для рыцарей и их дам в XII—XIII веках.


Рекомендуем почитать
Афганистан. Подлинная история страны-легенды

Современный Афганистан – это страна-антилидер по вопросам безопасности, образования и экономического развития. Его печальное настоящее резко контрастирует с блистательным прошлым, когда Афганистан являлся одним из ключевых отрезков Великого шелкового пути и «солнечным сплетением Евразии». Но почему эта древняя страна до сих пор не исчезает из новостных сводок? Что на протяжении веков притягивало к ней завоевателей? По какой причине Афганистан называют «кладбищем империй» и правда ли, что никто никогда не смог его покорить? Каковы перспективы развития Афганистана и почему он так важен для современного мира? Да и вообще – что такое Афганистан? Ответы на эти и многие другие вопросы – в настоящей книге. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.


Неизвестный Леонардо

В своей книге прямой потомок Франческо Мельци, самого близкого друга и ученика Леонардо да Винчи — Джан Вико Мельци д’Эрил реконструирует биографию Леонардо, прослеживает жизнь картин и рукописей, которые предок автора Франческо Мельци получил по наследству. Гений живописи и науки показан в повседневной жизни и в периоды вдохновения и создания его великих творений. Книга проливает свет на многие тайны, знакомит с малоизвестными подробностями — и читается как детектив, основанный на реальных событиях. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.


Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии

В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.


Силуэты театрального прошлого. И. А. Всеволожской и его время

Книга посвящена особому периоду в жизни русского театра (1880–1890-е), названному золотым веком императорских театров. Именно в это время их директором был назначен И. А. Всеволожской, ставший инициатором грандиозных преобразований. В издании впервые публикуются воспоминания В. П. Погожева, помощника Всеволожского в должности управляющего театральной конторой в Петербурге. Погожев описывает театральную жизнь с разных сторон, но особое внимание в воспоминаниях уделено многим значимым персонажам конца XIX века. Начав с министра двора графа Воронцова-Дашкова и перебрав все персонажи, расположившиеся на иерархической лестнице русского императорского театра, Погожев рисует картину сложных взаимоотношений власти и искусства, остро напоминающую о сегодняшнем дне.


Чехия. Инструкция по эксплуатации

Это книга о чешской истории (особенно недавней), о чешских мифах и легендах, о темных страницах прошлого страны, о чешских комплексах и событиях, о которых сегодня говорят там довольно неохотно. А кроме того, это книга замечательного человека, обладающего огромным знанием, написана с с типично чешским чувством юмора. Одновременно можно ездить по Чехии, держа ее на коленях, потому что книга соответствует почти всем требования типичного гида. Многие факты для нашего читателя (русскоязычного), думаю малоизвестны и весьма интересны.


Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья

Книга Евгения Мороза посвящена исследованию секса и эротики в повседневной жизни людей Древней Руси. Автор рассматривает обширный и разнообразный материал: епитимийники, берестяные грамоты, граффити, фольклорные и литературные тексты, записки иностранцев о России. Предложена новая интерпретация ряда фольклорных и литературных произведений.


Записки куклы. Модное воспитание в литературе для девиц конца XVIII – начала XX века

Монография посвящена исследованию литературной репрезентации модной куклы в российских изданиях конца XVIII – начала XX века, ориентированных на женское воспитание. Среди значимых тем – шитье и рукоделие, культура одежды и контроль за телом, модное воспитание и будущее материнство. Наиболее полно регистр гендерных тем представлен в многочисленных текстах, изданных в формате «записок», «дневников» и «переписок» кукол. К ним примыкает разнообразная беллетристическая литература, посвященная игре с куклой.


Мода и искусство

Сборник включает в себя эссе, посвященные взаимоотношениям моды и искусства. В XX веке, когда связи между модой и искусством становились все более тесными, стало очевидно, что считать ее не очень серьезной сферой культуры, не способной соперничать с высокими стандартами искусства, было бы слишком легкомысленно. Начиная с первых десятилетий прошлого столетия, именно мода играла центральную роль в популяризации искусства, причем это отнюдь не подразумевало оскорбительного для искусства снижения эстетической ценности в ответ на запрос массового потребителя; речь шла и идет о поиске новых возможностей для искусства, о расширении его аудитории, с чем, в частности, связан бум музейных проектов в области моды.


Поэтика моды

Мода – не только история костюма, сезонные тенденции или эволюция стилей. Это еще и феномен, который нуждается в особом описательном языке. Данный язык складывается из «словаря» глянцевых журналов и пресс-релизов, из профессионального словаря «производителей» моды, а также из образов, встречающихся в древних мифах и старинных сказках. Эти образы почти всегда окружены тайной. Что такое диктатура гламура, что общего между книгой рецептов, глянцевым журналом и жертвоприношением, между подиумным показом и священным ритуалом, почему пряхи, портные и башмачники в сказках похожи на колдунов и магов? Попытка ответить на эти вопросы – в книге «Поэтика моды» журналиста, культуролога, кандидата философских наук Инны Осиновской.


Мужчина и женщина: Тело, мода, культура. СССР — оттепель

Исследование доктора исторических наук Наталии Лебиной посвящено гендерному фону хрущевских реформ, то есть взаимоотношениям мужчин и женщин в период частичного разрушения тоталитарных моделей брачно-семейных отношений, отцовства и материнства, сексуального поведения. В центре внимания – пересечения интимной и публичной сферы: как директивы власти сочетались с кинематографом и литературой в своем воздействии на частную жизнь, почему и когда повседневность с готовностью откликалась на законодательные инициативы, как язык реагировал на социальные изменения, наконец, что такое феномен свободы, одобренной сверху и возникшей на фоне этакратической модели устройства жизни.