Красное зарево над Кладно - [137]

Необходимо понять, что я никому не оказываю никакой услуги, объявляя себя коммунистом; я только выполняю свой классовый рабочий долг. Я не подчиняюсь никакому диктату — только своей рабочей совести.

Я не приношу никакой жертвы ради чьих-то чужих интересов, если я и приношу ее, то только ради интересов своих собственных, интересов своего класса, частью и членом которого являюсь.

Следуя этому убеждению, я никогда в жизни не ошибусь.

Великая идея освобождения рабочего от наемного рабства, которую нельзя осуществить иначе, как путем разрушения капиталистического строя и построения социалистического общества, эта идея, родившаяся вместе с самим рабочим классом, не может обмануть и не может изменить.

Неясно очерченная, она существовала с давних пор, скорее как предчувствие, надежда на спасение человечества. Но уже десятилетия она существует, воплотившись в четко отточенные и теоретически обоснованные принципы научного социализма Маркса.

Коммунистическая партия должна быть авангардом рабочей армии. Должна препятствовать тому, чтобы рабочий класс был совращен на ложный путь. Обязанность коммунистической партии как самого сознательного и решительного авангарда рабочего класса — везде и при всех обстоятельствах, сквозь дебри препятствий и туманы фальшивых лозунгов, вопреки проклятиям лжесоциалистических вождей и неистовству буржуазии указывать рабочему классу самую прямую и самую короткую дорогу вперед.

Как коммунисты, вы боретесь за себя и за весь рабочий класс. И тот, кто, одураченный фальшивыми лозунгами, блуждает сегодня по неверным тропам, когда-нибудь пойдет вместе с нами.

И если бы против нас вскипела вся злоба и ненависть господствующего ныне общества, если бы нам пришлось шагать улицей позора и оскорблений под проклятия своих классовых врагов и их прислужников, если бы мы шли осмеянные теми из рабочих рядов, кто еще не понял наших идей, и покинутые теми, кто дал себя напугать, — даже это нас, коммунистов, не может, товарищи, сломить и сделать малодушными. Если на кого-либо из нас, товарищи, с особенной жестокостью падет злоба и ярость этого общества, пойми:

«Сегодня могут меня травить, завтра арестовать, обвинить, осудить и повесить, но если вынесут даже тысячу приговоров и поставят тысячи виселиц — все равно идея освобождения рабочего класса, идея коммунизма существует, и эта идея победит!»

С сознанием этого идите, товарищи, на съезд. С сознанием этого голосуйте за создание коммунистической партии Чехословакии!»

Съезд скоро должен открыться. Тонда с нетерпением ждет. Вместе с ним нетерпеливо ждут и другие узники Панкраца. Как окончатся на съезде прения? Каковы будут результаты голосования? Будет ли создана КПЧ, или нет?

Ждут не только узники Панкраца. Нетерпеливо ждет весь рабочий класс Чехословакии. В организациях социал-демократической левицы развернулась оживленная деятельность. Идут последние приготовления. Сегодня пятница. Завтра открывается съезд. Делегаты готовятся к отъезду. Делегаты из отдаленных краев находятся уже в дороге.

Из тюрьмы возвращается в Кладно Шадек. Жена встречает его на вокзале. Они идут вместе лесной дорогой от кладненской Выгибки к Брезону.

Шадек пробыл в Панкраце ровно пять месяцев. Он стал жертвой своей страсти заключать пари.

Во вторник, 14 декабря, жандармерия неистовствовала в Новом Кладно и под Пругоном. Арестовывала, жестоко избивала, переворачивала все вверх дном в жилищах шахтеров и металлургов, устраивала облавы и обыски. Молва об этих бесчинствах жандармов разнеслась по всему Кладно. Знали об этом и в брезонских домах. В послеобеденные часы обыски и аресты в Новом Кладно кончились. Взвод жандармов вступил на дорогу от Кладно к Брезону. Брезонцы еще издали видели, как они стоят перед закрытым шлагбаумом, у переезда через железную дорогу. В Брезоне начался переполох. Будут обыски, будут аресты. Шадек сидел на крыльце и курил трубку.

— Давайте на пари! Они удерут, не будут обыскивать.

— Не болтайте, дедушка!

— Ну, с кем поспорим? На пачку табаку, что удерут.

— Ну, если правда убегут, так это стоит пачки. Идет, дед. Ударили по рукам, — говорит сосед Иха и принимает пари.

Во двор колонии входят жандармы. Шадек стоит над мусорной ямой, куда жильцы какой-то квартиры как раз утром высыпали старую солому из тюфяка. Набивая погасшую трубку, Шадек утаптывает солому, не обращая внимания на жандармов. Жандармы осматривают двор. Спрашивают Фейгла, которого пришли арестовать. Фейгла нет дома.

— А вы что тут делаете? — вспылив спрашивает Шадека жандармский вахмистр.

— Ничего, господин вахмистр, ничего. Вот утаптываю.

— Зачем?

— Чтобы ветер не развеял мусор по двору. Такие вещи надо убирать как следует. А то опасно, — говорит Шадек словно про себя и зажигает свою трубку. Спичка падает в солому. Сухая солома воспламеняется. Шадек испуганно вскрикивает: — Динамит!..

Жандармы не ждут, что он скажет дальше. Сломя голову, убегают со двора. В тесной калитке начинается паника. Ефрейтор с винтовкой в руке падает. При падении острый штык втыкается в мягкую заднюю часть вахмистра. Вспыхнул только верхний слой взбитой соломы. Сейчас уже только тлеют свалявшиеся комья. Шадек спокойно затаптывает огонь. Жандармы ухаживают за вахмистром, у которого сквозь штанину просачивается кровь. Остальные осторожно возвращаются к калитке. Но во двор не входят.