Красное зарево над Кладно - [136]

А теперь вдруг они начинают нападать на правительство и ругать его. Что они замышляют? Какое мошенничество хотят прикрыть этим маневром? Пиши, Тоничек, пиши! Разоблачи перед рабочими Руду Бехине и его политическое фиглярство! Выведи на чистую воду эту белокурую бестию. Ведь именно он рекомендовал самые строгие кары против большевиков. Он кричал, что в борьбе с коммунистами следовало бы использовать и виселицы. Нарисуй как следует политический портрет этого фигляра, изменника и комедианта!»

После беседы с товарищами Тонда пишет новую статью. Он описывает историю измены социал-демократических вождей, отставку правительства Тусара и приход чиновничьего правительства.

В конце он ставит вопрос:

«Что вызвало сегодняшний внезапный поворот и какая причина неожиданно превратила во вражду недавнюю тесную дружбу между правыми социал-демократами и правительством Черного?

За объяснением недалеко ходить. Обе стороны хотели заработать как можно больший капитал на декабрьском наступлении на революционный рабочий класс. Но они обманулись в своих расчетах и предположениях. Отсюда эта взаимная враждебность.

Правительство Черного навсегда осрамилось перед целым миром своей «кампанией против государственных изменников». А правые социал-демократы, в свою очередь, утратили последние остатки доверия рабочих. Теперь обе стороны обвиняют друг друга, и каждая возлагает ответственность за неудачный исход антикоммунистического боя на своего союзника. Совместная жизнь любовников становится невозможной. Надо подумать о том, чтобы разойтись. Поэтому Бехине, словно любовница, выходит к колодцу и от имени социал-демократической правой фракции рассказывает всем соседкам, готовым послушать, какой негодяй этот ее хахаль. Но она скрывает, что они все еще разделяют одно ложе и обнимают друг друга.

У Бехине есть задание обращаться и к своим, чтобы доказать им необходимость разлуки. Социал-демократическая партия, которая не раз проституировала с буржуазными элементами, «не может жить в одиночестве». Бехине считает своим долгом доказать, почему дальше невозможно держаться с «черным правительством» старых австрийских бюрократов. Но вместе с тем он доказывает, что нельзя отрываться от буржуазии. Поэтому лучше создать хоть какую-нибудь «зелено-черно-красную коалицию». Чем состоять в тайном сожительстве с коалицией, лучше пойти на открытое супружество с ней.

Теперь мы можем ждать, что после эпистолий и заупокойных, которые Бехине публично прочитал прежнему любовнику, появится извещение о том, что чехословацкая социал-демократия намерена сочетаться браком с «республиканской партией чешской деревни» и с другими буржуазными компаньонами. Свадьба состоится в самое ближайшее время по оглашении помолвки. Сдается, что невеста втайне от прежнего любовника уже забеременела от будущего жениха. Оглашение брака будет лишь естественным довершением нынешних тайных оргий славной коалиционной пятерки[55]».

Даже тюремные стены не могут заглушить борьбу за революционный социализм, против буржуазной реакции и против правых социал-демократов. Кладненцы и в тюрьме остаются верными торжественной майской клятве 1920 года идти вперед под незапятнанным стягом Коммунистического Интернационала. Они продолжают разоблачать создающиеся где бы то ни было интриги и козни, срывать маску с буржуазии, правых изменников и центристов, разлагающих ряды левицы.

Приближается съезд. Приближается решение. В тюрьме живо обсуждают предстоящий съезд. В тюрьму приходят разные вести. Доносятся голоса сомневающихся. За вступление в Коммунистический Интернационал съезд, дескать, не проголосует. Левица не изменит наименования и не станет коммунистической партией. Товарищ доктор Шмераль тоже, мол, против. Возможно ли, чтобы товарищи на воле заколебались? Чтобы мошеннические маневры правых и центристов сбили их с пути непримиримой борьбы? Возможно ли, что и доктор Шмераль отступил? Кладненцы верят Шмералю. Он все-таки был в Советской России. Был у Ленина. Он вернулся восхищенный и уверенный в конечной победе социализма в России. Напрасные разговоры, товарищи. Мы не можем молчать. Мы должны сказать свое слово. Должны из тюрьмы послать съезду свой привет. Должны снова напомнить товарищам о нашей торжественной присяге на верность Великой Октябрьской революции. Должны решительно отвергнуть всякие выжидания и колебания. Кто не с нами, тот против нас. Коммунистическая партия должна быть создана. Съезд должен принять условия Коммунистического Интернационала.

Кладненцы шлют съезду приветствие, в котором говорят:

«Из тюрьмы Панкрац мы говорим съезду свое определенное ДА. Мы безоговорочно принимаем все условия вступления в Коммунистический Интернационал».

По предложению товарищей Тонда пишет последнее перед съездом публичное воззвание в «Свободу»:

«В эти дни представители классово сознательного пролетариата собираются на знаменательный и столь важный в истории рабочего движения Чехии съезд. На этом съезде будет решен вопрос а создании коммунистической партии Чехословакии и об органическом слиянии с международным организованным пролетариатом других стран в одно целое — в едином Коммунистическом Интернационале.