Красная палата - [5]

Шрифт
Интервал

Его глаголящие не унять уста.
Свет Алексей Михайлович давно приветил
Тебя монаршим мановением перста.
Тебя светлейшее давно узрело око,
Так что ж ты, Никон, прячешь самого себя?!
Никон
Аз пасть боюсь. Бо вознесенному высоко
Не может пухом быть сырая мать земля.
Отец Иван
Отколе пасть? С полатей сверзится аль с печи?
Никон
(После некоторого замешательства.)
Давным-давно не леживал я на печи…
Отец Иван
Поди ложись…
Никон
                Усну — проснутся тотчас беси.
Возьмут да выкрадут потайные ключи.
Отец Иван
И в партиарши не войти тогда хоромы.
Никон
Не обольщен хоромами — тянусь к избе,
К соломе я тянусь,
                    вздыхаю по-коровьи,
Утробой всей тоскую о ржаном тепле.
В нижегородские опять хочу пределы,
Хочу на Сундовик, к Макарию хочу…
Ах други малолетства, где вы нынче, где вы?
Вы освежающую слышите ль грозу?
Она уже гремит своею колесницей,
Своей невиданною упряжью слепит,
Дорожной непроглядью весело клубится
Из-под серебряно подкованных копыт.
И волны белыми вздымает парусами,
И ходят волны по клокочущей реке,
Рассыплется, и не горохом — бубенцами,
Дождь в придорожном раззвенится ивняке.
Сквозь солнышко в березняке моем прольется,
В черемухе — черемухой взыграет дождь,
Он обернется в ягоды ее. Бересте
Он возвратит певучую живую дрожь.
Тогда и радуга, она вратами рая
Явит себя,
            в озерном отразит стекле.
И — ни вороньего, ни галочьего грая,
Одни лишь ластовицы ластятся к земле.
Да благовонят, говорят между собою,
Цветы на ангельском глаголят языке.
Отец Иван
Велеречив ты, Никон.
Никон
                        Давнею любовью
Зело пристрастен к книжной письменной строке.
Зане без книги, без писмен невзвидеть света,
Во тьме кромешной наша пребывает Русь.
Отец Иван
Взутрело вроде.
Никон
                    Свежим потянуло ветром,
Но ветер древлюю не растревожит грусть.
Он почивающую Русь не растревожит,
Потребен гром, великая нужна гроза.
Святым Иосифом опущенные вожжи,
Они без крепких рук не стоят ни гроша.
Пойду я на подворье.
Отец Иван
                        Будь благоразумен,
Смотри бедою моровой не надышись.

Никон уходит.

Аввакум
Нашел кого учить! Он весь — как в конской сбруе,
Как жеребец стоялый.
Отец Иван
                        Больно голосист,
Басен стал больно наш благочестивый Никон
Подмаслиться хотел и распустил язык.
Хлебнем мы, Аввакум, такого хватим лиха.
Аввакум
Привык, отец Иван,
Я ко всему привык.

ВОСПРЯНУВШИЕ ГОЛУБИ

Паперть Казанского собора. Аввакум, стоя на паперти, трогаем посохом тела умерших прихожан. Среди умерших много живых нищих, они или крепко спят, или не могут поднять головы, не могут шевельнуться.

Аввакум
Как мухи люди мрут. Они как мухи,
Не шевелясь, лежат они. А я
Суетствую, глаголю все про муки
Греховного земного бытия.
Досадствую на что-то.
А на что бы,
Досадствовать на что мне?
Несть конца
Ни царствию надутой спесью злобы,
Ни умствованию мудрого глупца.
И несть конца томлению души.
(Заметив поднятую голову нищей прихожанки.)
Душа еще не отошла от тела,
На подаянья жалкие гроши,
Как на свои на слезы, поглядела.
В останный раз сама себя в купель
Своей земной печали опустила
И к небу подняла двух голубей,
От искушения уберегла…
А солнце-то как все окровенело,
Как нехотя из красного угла
Выходит на хмуреющее небо.
Нищая прихожанка
Поставлю свечечку.
Аввакум
                    Не отошла,
Видать, отудобела голубица.
Да убоится всякая душа,
Греховного соблазна убоится!
Да выпьет чашу горечи до дна,
До самой капельки последней выпьет!
(Обращаясь к нищей.)
Воспряла, бедная?
Нищая
                    Одна, как есть одна.
И ты один.
Аввакум
                    Един. Как шпынь на дыбе.
Сама-то здешняя?
Нищая
                    Издалека.
Аввакум
Откудова господь тебя сподобил?
Нищая
Большая есть, есть малая река,
Я речку малую брала в ладони,
Я, сладкую, ее пила,
Ее водицей душу освежала,
А рядом будто в воздухе плыла,
Березовая трепетала заросль.
А чуть подале яблони. Они
Зимой пуржились на пороге лета.
И весь-то сад так дивно гомонил,
Так лепо пел, благоухал так лепо.
И ничего не нужно. И не нужно
Мутить вошедшей в берега реки.
Аввакум
Прасковьюшка,
Неужто ты?
Прасковья
Неужто
Ты, Аввакум?
Аввакум
Мои вопят грехи.
Прасковья
Виденье дивное меня позвало,
К Москве меня взяло да привело,
Сплела себе неведомый, незнамый,
Колючий — из шипарника — венок
И, осененная венком колючим,
Пробилась сквозь лесную непролазь.
А лучше было бы, а может, легше,
Когда б такая не случилась блазнь…
Настраховалась я. Такие гласы
Со всех сторон кидались на меня,
Что замирали, становились глаже,
Взъерошенные никли зеленя.
Трава к земле встревоженной припала,
А что-то колотиться начало…
Тогда и уязвила я шипаром
Долоныо не прикрытое чело.
И не от боли плакала — от страха
К всевышнему взывала. И тогда
Из непроглядного лесного мрака
Пресветлые восстали города.
А посреди-то красная палата,
Высоко поднялась она. Она
Вся в серебро, вся в расписное злато,
Как царская невеста, убрана.
Ввели меня в палату. А в палате,
А на столах-то постлано бело.
Блюда стоят. А блюд-то этих хватит,
На все на наше разноси село.
А чьи блюда? А чья она, палата?
Глаголят — Аввакумова она.
Я на пол глянула. И ни одна-то
Соринка на полу-то не видна.
Приглядно все. И все-то так порато,
Умильную я пролила слезу…

Еще от автора Федор Григорьевич Сухов
Хождение по своим ранам

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Воспоминания кавалерист-девицы армии Наполеона

Настоящая книга является переводом воспоминаний знаменитой женщины-воительницы наполеоновской армии Терезы Фигёр, известной также как драгун Сан-Жен, в которых показана драматическая история Франции времен Великой французской революции, Консульства, Империи и Реставрации. Тереза Фигёр участвовала во многих походах, была ранена, не раз попадала в плен. Она была лично знакома с Наполеоном и со многими его соратниками.Воспоминания Терезы Фигёр были опубликованы во Франции в 1842 году. На русском языке они до этого не издавались.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Штурм Грозного. Анатомия истории терцев

Новый остросюжетный исторический роман Владимира Коломийца посвящен ранней истории терцев – славянского населения Северного Кавказа. Через увлекательный сюжет автор рисует подлинную историю терского казачества, о которой немного известно широкой аудитории. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Красные щиты. Мать Иоанна от ангелов

В романе выдающегося польского писателя Ярослава Ивашкевича «Красные щиты» дана широкая панорама средневековой Европы и Востока эпохи крестовых походов XII века. В повести «Мать Иоанна от Ангелов» писатель обращается к XVII веку, сюжет повести почерпнут из исторических хроник.


Кутузов. Книга 1. Дважды воскресший

Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.


Юность Добровольчества

Книга Елены Семёновой «Честь – никому» – художественно-документальный роман-эпопея в трёх томах, повествование о Белом движении, о судьбах русских людей в страшные годы гражданской войны. Автор вводит читателя во все узловые события гражданской войны: Кубанский Ледяной поход, бои Каппеля за Поволжье, взятие и оставление генералом Врангелем Царицына, деятельность адмирала Колчака в Сибири, поход на Москву, Великий Сибирский Ледяной поход, эвакуация Новороссийска, бои Русской армии в Крыму и её Исход… Роман раскрывает противоречия, препятствовавшие успеху Белой борьбы, показывает внутренние причины поражения антибольшевистских сил.