Красная палата - [7]

Шрифт
Интервал

Сам смирю себя веригами,
Утону в железном вервии.
(Сам садится в телегу, опутывая себя железными цепями.)
Гибнет Русь не от поветрия —
От неслыханного поругания.

ПРИШЕСТВИЕ АНТИХРИСТА

После заточения отца Ивана Аввакум, не принимая официально вводимых церковных новшеств, стал совершать тайные службы. Он совершал их на сушилах (на сеновале), во дворе своего мятежного наставника.

Старица Анисья
Грядет, Прасковьюшка, давно грядет,
Знаменье-то, оно не зря оповещало,
На много зим вперед, на много-много лет,
Как будто в вещее провидело зерцало.
Старец Петр
Грядет… И не грядет — уже нагрянул он,
Он во плоти своей, в своем обличье явлен,
Пожрал в грехах своих утопший Вавилон
И Рим пожрал с корнями непорочных яблонь.
На поруганье велие отдал Царьград,
Не солнце — месяц светит над святой Софией,
Колокола
            как безъязыкие, не говорят,
Они уязвлены насмешкою совиной,
Совиным хохотом они уязвлены,
Слепым безумствием сошедшей наземь нощи…
И на святой Руси, объевшись белены,
Сам царь безумствует, сам сатана хохочет.
Старица Анисья
Ты про царя-то больно не шуми.
Старец Петр
                                    Шуми
И про царя глаголь, егда пришла погибель.
Нет, лучше умереть и не зверьми-людьми
Принять распятие на непокорной дыбе.
В купели огненной себя испепелить
И пепелесо вознести себя на небо,
Цветущим духом здравствующих лип
Познав всю лепь земли и всю ее нелепость.
Нелепо немотой томить свои уста,
Немотствует лишь червь да раб презренной плоти!
Есть даже в персти падшего к ногам листа
Тот дивий вопль, тот плач, что темный лес холодит.
Вопи, Анисьюшка, Прасковьюшка, вопи,
Да захолонет кровь лихого супостата!
Во имя высшей правды и святой любви
Спасай Христово обездоленное стадо.
Себя, Анисьюшка, Прасковьюшка, себя спасай.
Прасковья
Я упасла себя — в купаву обернулась.
Старица Анисья
Счастливица, нага-то вся она, боса…
Старец Петр
И не горюет. Не стоит она понуро.
Не клонит долу светлую свою главу,
Чела не тяготит ночной ненастной думой.
Блажен, кто обернулся заживо в траву,
Кто стал березою, кто разветвился дубом.
Кто на лугу аль в полюшке широком встал,
Корнями крепко врос в суглинок али в супесь,
Раскрыл невинные зеленые уста,
С зорею утренней христосуясь, голубясь.
Любуясь дивною небесною красой,
А в красный день жнитва аль обмолота,
Как ладаном, животворящею росой
Врачуя горечь солонеющего пота,
Даруя сень благословенному труду,
Рукам натруженным давая сладкий роздых,
Ловя в зазывно вечереющем пруду
Святым крещением трепещущие звезды…
Старица Анисья
Сама не видела, а люди говорят:
Звезда хвостатая по небу проходила,
Не зря ведь говорят, Прасковьюшка, не зря
Средь бела дня такое расхвостилось диво.
Старец Петр
И не по небу расхвостилась — по земле,
Блажен, кто в дуб али в березу обернулся!
Се сам антихрист на запечном помеле,
Его хохочущее вылезло безумство.
И никуда не скроешься, и никуда
От вельзевуловой не спрячешься печати,
На что пронырливая прыткая вода,
И та в смиреннейшей безмолвствует печали.
Аввакум
Не то глаголешь! Не смирюсь! И не смирится
Вода,
        она из тихих выйдет берегов.
Ты сам глаголил: даже в падшей персти листьев
Кипит не падшая, бунтующая кровь.
Кричит она, живая кровушка кричит:
Да как это? Да что это, какой-то инок,
Какой-то черемис прибрал к рукам ключи,
Дабы пречистую поганить бы невинность!
Покаюсь, повинюсь: я тоже приложил,
Аз, грешник, сам к блевотине приляпал руку,
А нынче под замшелой кровлею сушил —
Воочью вижу — сатанинскую поруху.
Не я один, всяк видит, всяк воочью зрит,
Какое чудище на белый свет явилось,
В каком она дерьме, в какой она грязи
Утопла, дивная пречистая невинность.
Благочестивая утопла Русь.
                                Прольюсь
Потоком очистительным, паду на землю,
Живой водой невинную омою Русь,
Ее, омытую, всей кровью восприемлю.
И яко таинство, молитву сотворю
На утешение людской вопящей скорби,
Войду в палату превысокую свою
К своей возвышенно пирующей Прасковье.
Котыгу старую повешу я на гвоздь,
На чистый пол поставлю ноженьку босую.
Старица Анисья
А Марковну-то, Марковну куда?
Аввакум
                            Под хвост,
Антихристу под хвост
                            возьму ее да суну.
Старец Петр
Копыта вельзевуловы стучат.
Аввакум
                                Должно,
Услышан благовест вздыхающего сена.
(Выходит на улицу.)
Томленье скощенной травы, оно дошло,
Коснулось зелено прозябшего посева.
Взошедшей озими коснулось. И тогда
Железом кованные стукнули копыта,
В глубоком озере притихшая вода
Какой-то стала неприветливой, сердитой.
Стемнела ликом. И час от часу больней,
До дна до самого заметней студенеет,
Й стаи диких белокрылых лебедей
Умчались в пасмурно затученную невидь.
Глубокая обезголосела вода
И обескрылела,
                зело отяжелела,
Зато, натягивая туже повода,
Всполошно бьющая копытами беда,
Она, бриластая, несется ошалело.
Не убоюсь. Не устрашусь. Сам восприму
Самим спасителем завещанные муки…

Спрыгнув с резко остановившейся колесницы, служивые люди набрасываются на смирно стоящего Аввакума, начинают ломать, закручивать за спину ни в чем не повинные руки.

Везите к дьяволу, хоть к черту самому,
Но токмо руки…
                  Не выламывайте руки!
Голос с сушил

Еще от автора Федор Григорьевич Сухов
Хождение по своим ранам

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Микерия

«Микерия Нильская Лилия» ученого-ориенталиста, журналиста и писателя О. И Сенковского (1800–1858) — любопытная египетская фантазия, не переиздававшаяся более 150 лет. Глубокомысленные египтософские построения сочетаются в этой повести с вольтерьянским остроумием и пародийной наукообразностью. Издание сопровождается оригинальными иллюстрациями.


Львовский пейзаж с близкого расстояния

В книге собраны написанные в последние годы повести, в которых прослеживаются судьбы героев в реалиях и исторических аспектах современной украинской жизни. Автор — врач-терапевт, доктор медицинских наук, более тридцати лет занимается литературой. В издательстве «Алетейя» опубликованы его романы «Братья», «Ампрант», «Ходили мы походами» и «Скверное дело».


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.


Выживая — выживай!

Властительница Рима. Герцогиня Сполетская, маркиза Тосканская, супруга итальянского короля. Убийца пап Иоанна Х и Стефана VII. Любовница пап Сергия III, Анастасия III, Льва VI. Мать принцепса Альбериха. Мать и — о, ужас! — любовница папы Иоанна XI, бабка и — ……! — любовница папы Иоанна XII. Это все о ней. О прекрасной и порочной, преступной и обольстительной Мароции Теофилакт. «Выживая — выживай!» — третья книга серии «Kyrie Eleison» о периоде порнократии в истории Римско-католической церкви.


Приговоренные ко тьме

Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.


Под тремя коронами

Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.