Красная палата - [9]

Шрифт
Интервал

Усмирит безумствующий студень!
Светлая возрадуется Русь,
Возликует звонкими ручьями,
Я и сам не удержусь, прольюсь,
Сладкими возрадуюсь слезами!

ОСЛЕЗИЛ, РАЗЗОРИЛ, УМУЧИЛ…

Пользуясь неограниченной светской и духовной властью, Никон обзавелся «патриаршими стрельцами», они зорко следили за духовными лицами, провинившихся жестоко наказывали, волокли на патриарший двор. Приволокли и дьякона Федора, с ним пожелал поговорить сам патриарх.

Никон
(С грамотой в руках.)
Ослезил… раззорил я… умучил,
Яко волк, всю-то Русь искогтил,
Образа православные в мусор,
В щепки мелкие исколотил.
И персты свои в кукиш слагаю,
Троеперстно знаменье творю…
Постигаю великую тайну,
Вижу, господи, тайну твою!
А тебе открывается тайна,
(Обращаясь к дьякону.)
Ты-то видишь, какая она?

Дьякон молчит.

Превеликая и пресвятая,
Эта тайна тебе не видна.

На глаза дьякона навертываются слезы.

Яко червь, пребываешь в кромешной,
Непроглядной копаешься тьме,
Ни звезда никакая, ни месяц
Даже втай не заглянут к тебе.
Белоликие стихнут березы,
Не прольются кипящей рекой…
На-ко чти что ты сам наволозил,
Наваракал поганой рукой.

Подает грамоту. Дьякон не берет ее.

Что, страшишься? Яви в себе мужа,
Воя истинной правды яви!
Ослезил… раззорил я… умучил…
Да, умучил я длани свои!
Темь из ваших голов выбиваю,
Зизании расцвесть не даю,
Дабы небессловесною тварью
Приходил ты в обитель мою.
Что немотствуешь? Али отбило
Громом, что ли, отшибло язык?

Дьякон харкает в лицо Никона. Никон видит во рту дьякона обрубок языка. Надолго умолкает.

Быдло… быдло… Неправда, не быдло,
Я великую тайну постиг.

Дьякона уводят.

Токмо я не постиг государя,
Охладел государь, оскудел,
Стень на тихие воды кидая,
Ясноликий затучился день.
Жорова на болоте кричали,
Выли волки в озябшем лесу,
И от воющей этой печали
Я нигде себя не упасу.
Никуда-то себя я не спрячу,
Волчья кровь завывает во мне,
Поднимаясь клыкастою пастью
К высоко вознесенной луне.
Нестихающей душит обидой,
Может, вправду спознался с зверьми?..
Быдло… быдло… Неправда, не быдло,
Аз есмь божия длань на земли,
Аз есмь воли всевышней десница,
Одесную тебя, государь,
Коль нога твоя не поленится
Вновь обрадовать мой Иордань.
Аль гордыня,
                она обуяла,
Породила Саула она,
Не с того ль так злорадствует дьявол,
Умиляется сам сатана,
Ухмыляются слуги Саула,
Всяк дремучей шумит бородой,
Патриарший поносит проулок,
Обливает поганой водой.
Усмири, государь! Ни бояре,
Ни какие князья не вольны,
Даже втай, а уж ежели въяве
Нас поносят князья и бояре —
Несть на свете греховней вины!
Отойду от греха, дабы зримо
Воспринял ты погибель свою…
Потому ты стоишь нерушимо,
Что и я нерушимо стою.
Почитаю тебя государя,
Так с чего охладел, оскудел?
Стень на тихие воды кидая,
Ясноликий затучился день.

К одиноко пребывающему Никону вошел «патриарш человек», побитый царским окольничьим.

Патриарш человек
Князь Богдан уязвил… Прямо по лбу.
Никон
Не тебя, а меня уязвил.
Подло, князь! И не князь он, оболтус,
В непролазной утопший грязи.
Патриарш человек
Говорю: послан с делом, непраздно
Сам себя ожиданьем томлю,
До царевича, до Теймураза
Объявляю бумагу твою.
Говорю: от владыки бумага.
«Я владыкою не дорожусь» —
Так ответствовал князь. И с размаха
Прямо по лбу…
Никон
                Не устрашусь,
В сатанинские лапы не дамся,
Вновь реку я тебе, государь:
Небо выше земли, выше царства
Голубеющий мой Иордань.
А уж ежели ты супротиву
Воли божьей задумал пойти,
Твоему не препятствую диву,
На твоем я не встану пути.
Отойду от греха, дабы зримо
Ощутил ты погибель свою…
Потому ты стоишь нерушимо,
Что и я нерушимо стою.
И стоял бы, да нету опоры,
Нету твердой земли под ногой,
Нет дороги в зазывное поле,
Колокольчика нет под дугой…

ПО ПОВЕЛЕНИЮ ГОСУДАРЯ

Уязвленный охлаждением государя, Никон самоустранился, тайно надеясь, что государь прослезится, вновь будет умолять «собинного друга» занять патриарший престол, но события повернулись по-другому, они-то и позволили вспомнить сосланного в Сибирь Аввакума.

Боярин Ртищев
Государь повелел возвратить протопопа.
Боярыня Морозова
Не Ивана Неронова?
Боярин
                        Нет, не Ивана.
Аввакума Петрова. Давно он утопал,
Коий год пребывает в незнаемых странах,
Во Сибири самой протопоп пребывает.
Боярыня
Жив ли родненький?
Боярин
                    Думаю, вживе.
Буря кряжистых сосен не ломит, не валит,
Живущой протопоп, он коряжист, он жилист.
Он и сам, наподобие бури, неистов,
Неуемен,
          очами — как молоньи мечет.
А когда усмирится, доверчиво, чисто
Глянет так, как глядит убывающий месяц.
Боярыня
Ну а Никон-то сверзился, что ли?
Боярин
                                    Спознался,
С превеликой гордыней сдружился владыка,
Возомнился,
              на все-то позарился царство
Выше царства себя почитающий Никон.
На бояр, на князей ополчился, поносит,
Самого государя изволит печалить,
Свечерели его, государевы, очи,
Еще больше стишал, опустился плечами.
Боярыня
Что-то дальше-то будет?… Неужто антихрист
До скончания века останется в силе?
Тут и впрямь свечереешь, душою утихнешь,
Уподобишься зябко дрожащей осине.
Евдокия, сестрица моя, говорила,
Будто греки,
                они будто воду-то мутят,
От Паисия будто бы, от Лигарида
Сатанинская эта исходит премудрость,

Еще от автора Федор Григорьевич Сухов
Хождение по своим ранам

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Микерия

«Микерия Нильская Лилия» ученого-ориенталиста, журналиста и писателя О. И Сенковского (1800–1858) — любопытная египетская фантазия, не переиздававшаяся более 150 лет. Глубокомысленные египтософские построения сочетаются в этой повести с вольтерьянским остроумием и пародийной наукообразностью. Издание сопровождается оригинальными иллюстрациями.


Львовский пейзаж с близкого расстояния

В книге собраны написанные в последние годы повести, в которых прослеживаются судьбы героев в реалиях и исторических аспектах современной украинской жизни. Автор — врач-терапевт, доктор медицинских наук, более тридцати лет занимается литературой. В издательстве «Алетейя» опубликованы его романы «Братья», «Ампрант», «Ходили мы походами» и «Скверное дело».


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.


Выживая — выживай!

Властительница Рима. Герцогиня Сполетская, маркиза Тосканская, супруга итальянского короля. Убийца пап Иоанна Х и Стефана VII. Любовница пап Сергия III, Анастасия III, Льва VI. Мать принцепса Альбериха. Мать и — о, ужас! — любовница папы Иоанна XI, бабка и — ……! — любовница папы Иоанна XII. Это все о ней. О прекрасной и порочной, преступной и обольстительной Мароции Теофилакт. «Выживая — выживай!» — третья книга серии «Kyrie Eleison» о периоде порнократии в истории Римско-католической церкви.


Приговоренные ко тьме

Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.


Под тремя коронами

Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.