Костры на площадях - [17]

— Ничего, Мишка, — сказал Федя, — привыкай. Ты же в типографии.

И они вошли в тесную и уже совсем темную комнату. Здесь горели керосиновые лампы, узкие окна были в копоти. Было тут много непонятных машин, шума, много веселых незнакомых людей, которые обступили медведя.

Все было непривычно и пугало: и новые запахи, и машины, и люди. Поэтому Мишка потеснее прижался к Феде и фыркнул: «Куда это я попал? Подозрительное место».

А люди, чумазые, в черной краске, смеялись, говорили медведю что-то дружеское.

— Да ты не бойся, чудак! — Федя трепал его по загривку. — Здесь все свои.

И тогда, немного успокоившись, медведь увидел человека в замасленном фартуке, который крутил странное большое колесо; колесо стрекотало.

Жаром облилось Мишкино сердце — он ярко вспомнил Марфу, свою комнату в барской усадьбе… И вспомнил он веселую прялку.

Медведь подошел к машине с колесом, оттолкнул рабочего, крякнул для смелости и…

Закрутилось, застрекотало колесо в Мишкиных лапах, радостно стало медведю и, если бы он был человеком, наверно, просто захохотал бы от удовольствия.

Умолкли вокруг люди, изумленно смотрели на медведя и подкладывали какие-то белые листы под черную доску, которая поднималась при каждом повороте колеса.

Устал слегка медведь и тогда повернулся к людям, встал на задние лапы и протянул к ним правую переднюю.

— Есть просит, — объяснял Федя.

Медведю давали поесть у кого что было: кто ломоть хлеба, кто соленый огурец. Подкрепившись, Мишка опять брался за ручку станка.

— Чудеса! — изумлялись печатники. — Вот тебе и помещичья забава! Гляди, как на революцию работает.

Так медведь стал Мишкой-печатником, и вопрос о том, что его нужно куда-то отдавать, отпал сам собой.

Но теперь возник новый, не менее сложный вопрос — чем кормить медведя? В тот первый год Советской власти тяжко жилось революционным рабочим. Скупой паек: непременная осьмушка хлеба с примесями, немного сахара и махорки и иногда по талонам самые неожиданные вещи — эмалированные тазы, плиты жмыха, ящик спичек или невесть откуда взявшиеся соломенные дамские шляпки.

В такое время кормить Мишку — мудреное дело. Неожиданный выход придумал Федя.

— Пап, — сказал он однажды, — а что, если Мишку сделать рабочим типографии?

— Как это? — не понял дядя Петя, который находился тут же.

— А очень просто! Прийти к начальнику типографии и сказать, что к нам поступил новый рабочий. Михаил ну… Топтыгов. Ему паек дадут. И деньги получать станет.

— Обман? — усомнился отец.

— Какой же обман! Ведь он правда у нас работает!

Начальником типографии в то время был рабочий с оружейного завода, испытанный революционер. Но он слабо разбирался в тонкостях печатного дела, в цехах редко бывал и больше следил за политической жизнью рабочих: проверял, как они учатся, как проходят военные занятия на плацу за городом.

Вместе с дядей Петей к начальнику типографии пошел Федя: ведь он к Мишке приставлен. Ну — и ответственность на двоих. В здоровущем холодном кабинете сидел за письменным столом огромный дядя в шинели, накинутой на плечи; и видно было, что ему неудобно и непривычно сидеть за этим столом и очень скучно. В кабинете, кроме письменного стола, была еще между окнами странная картина в резной тяжелой раме: два быка с человеческими головами приготовились броситься друг на друга. Феде она показалась страшной. А над дверью висел плакат: «Вся власть Совѣтамъ!»

Начальник типографии, конечно, знал дядю Петю, да и Федю тоже. Он только так, для порядка, полистал партийный билет дяди Пети, и дальше все получилось очень просто.

— Значит, как фамилия нового товарища? — спросил начальник типографии.

— Топтыгов… Михаил, — чуть смутившись, сказал дядя Петя.

— А как у него с сознанием? В порядке?

Дядя Петя совсем растерялся, но тут Федя вовремя подоспел.

— Очень даже революционное сознание!

— То хорошо. Оружием владеет?

— Да вроде нет… — развел руками дядя Петя.

— Обучите.

— Всенепременно обучим! — Федя даже зачем-то встал по стойке «смирно».

И тут дядя Петя во всем признался. Долго хохотал огромный дядя в шинели. Даже слезы у него выступили на глазах. Потом сказал:

— Ладно. Раз все товарищи — «за», возражать не буду.

На этом процедура оформления на работу нового «рабочего» типографии Михаила Топтыгова закончилась.

Так Мишка-печатник стал получать паек. Хлеб и сахар поедал сам, махорку отдавал своим новым товарищам — рабочим типографии. (Посудите сами, зачем медведю махорка? Ведь курить он, чудак, не умеет.) Получал Мишка и зарплату, и на эти деньги ему покупали дополнительный корм, а ел он все — и овощи, и порченое мясо, и овес, и жмых, потому что, как известно, медведь — животное всеядное.

ПРОДЕЛКИ КОШКИ ЛЯЛИ

Первый раз Мишка-печатник увидел ее через щель в двери сарая.

Был жаркий летний день, во дворе было пусто и душно. Мишка дремал у себя на подстилке. И вот тогда он услышал ликующее урчание. Вставать не хотелось, и медведь, вытянув шею, посмотрел одним глазом в широкую щель.

Он увидел странное животное, маленькое, серое, пушистое. Это животное хищно урчало, пятясь задом. Оно тащило за холку жирную крысу. За крысой волочился длинный хвост, оставляя в пыли ложбинку.