Ехали молча — все устали за день; мерно покачивалась телега на ухабах, хлюпала грязь под колесами — и это покачивание усыпило, убаюкало медведя: постепенно он заснул крепко, и ему ничего не снилось.
…Разбудили его яркие огни, движение, людские голоса.
Проснувшись, медведь увидел, что подвода въезжает в тесный темный двор, а яркие огни были кругом: светились окна дома, которые выходили во двор, и фонари горели на воротах.
Подводу обступили люди, кричали что-то, смеялись. Это были все незнакомые люди, и запахи в этом дворе летали незнакомые, резкие, и все это пугало медведя.
Но тут он увидел Федю и успокоился. Федя стоял рядом, о чем-то разговаривал с большими людьми.
Потом он подошел к медведю, взял в руки цепочку.
— Пошли, Мишка, — сказал Федя. — Покажу тебе твой дом.
И они прошли через притихшую толпу в сарай, где пахло мышами и пылью.
— Тут ты будешь жить, Мишка, — сказал Федя.
Так из барского имения приехал медведь в город, в типографский двор, где ждали его новые друзья и совсем новая, так не похожая на прежнюю, жизнь.
КАК МЕДВЕДЬ СТАЛ МИШКОЙ-ПЕЧАТНИКОМ
Время было трудное, небывалое — гремела над страной великая революция, не до медведя рабочим типографии, и, может быть, вскорости отдали бы его куда-нибудь, ну в цирк, например, или в Московский зверинец. Но этого не случилось.
В этом году часто выключали электрический свет, и газеты печатать приходилось на ручном печатном станке, который для этого дела специально приспособили, при керосиновых лампах. Печатный ручной станок — приспособление нехитрое: колесо, как у колодца; повернет его рабочий, и на белом листе бумаги отпечатается газетный текст. Нехитрое-то нехитрое приспособление, а труда требовало много — нелегкое дело вручную газеты печатать, если, конечно, света долго нет. Бывало, семь потов с рабочих сойдет за смену.
И вот однажды…
…Всегда медведя привлекало солнце. Его тепло, его яркий свет вселяли в Мишку радость и стремление что-нибудь делать. В барском имении в маленькую комнату, в которой он жил, солнце заглядывало редко.
Зато теперь, в новом Мишкином жилье, солнце бывало часто и подолгу — два окна сарая выходили на восток и запад.
Теперь он спал на подстилке из войлока, и с появлением солнца у Мишки было связано самое приятное ожидание.
Вот первые лучи еще робко и слабо осветили паутину в углу сарая — как раз над самой головой медведя. В розовом свете начинали дрожать паутинки, и откуда-то из темноты появился большой серый паук и хищно бегал по своим паутинам, ожидая глупых мух (их ветхих безжизненных комочков уже много было в паутине).
Мишка щурил глаза на розовые дрожащие паутинки, на паука и не шевелился: он знал — еще рано.
Уже более яркие теплые лучи сползали вниз и чуть вбок — они останавливались на кипах старых газет, и в их свете буквы на газетах становились бледными и еле различимыми. В этих кипах жили осторожные и ужасно хитрые мыши. Медведь слышал только, как они шуршат в старых бумагах. Но как ни осторожно подкрадывался он к газетам, при его приближении мыши мгновенно прекращали возню. Однако стоило ему отойти в свой угол, шуршание возобновлялось. Похоже, мыши были очень недовольны и раздосадованы новым жильцом сарая и донимали медведя нарочно.
Пока солнце нагревало старые газеты, медведь окончательно просыпался и приводил себя в порядок: умывался наслюнявленной лапой, расчесывал свалявшуюся шерсть на боках, сладко потягивался.
И вот солнце, ослепительное и жаркое, заглядывало в окна сарая, и весь сарай наполнялся теплом и светом, в котором медленно плавали невесомые пылинки.
Медведь знал: теперь скоро! И он поднимался на лапы и начинал возбужденно бегать из угла в угол. Он ждал.
Действительно, скоро слышались торопливые шаги во дворе, щелкала задвижка, дверь распахивалась, и в сарай входил Федя.
— Здравствуй, Мишка! Здравствуй, мой лохматый!
Федя приносил еду, и после завтрака начинался веселый день с Федей.
Первое время Мишка знал только типографский двор. Но и здесь для него было много интересного: таинственные сырые закоулки, где земля пахнет грибами, странная ржавеющая машина — когда смеркалось, медведь нарочно принимал ее за сильного зверя, своего противника, и с грозным рычанием нападал на нее.
Во дворе ровными штабелями были сложены пахучие березовые дрова, и между ними медведь с Федей играли в прятки. Этой игре Мишку научил Федя. Правда, медведю ничего не стоило найти мальчика — он всюду чувствовал его привычный добрый запах. И все-таки это была интересная, увлекательная игра — особенно нравилось Мишке прятаться от Феди. Правда, он всегда залезал в одно и то же место — под свою подстилку в сарае. При этом под подстилкой умещались только голова и передние лапы; все остальное торчало наружу.
— Ты все-таки немного бестолковый, — говорил Федя медведю.
В ответ Мишка радостно фыркал.
В этот день Федя пришел к нему, когда солнечные лучи грели газетные кипы, а в газетах яростно возились мыши.
— Пошли! — сказал Федя. — Тебя хотят поглядеть печатники.
Первый раз Мишка поднялся по крутой лестнице и очутился в длинном темном коридоре. Здесь пахло так пронзительно и гадко, что медведь начал чихать.
