Костолом - [54]

Дачу эту она конечно помнит — изнутри, но не дорогу туда. Ей, домоседке, Артур когда-то открыл целый мир… Так он сам говорил, а может быть, и думал. Как быть, куда податься? Прогулявшись до банкомата, она снимает неплохую сумму наличкой — пригодится. Затем снова лезет во ВКонтактик и уже целенаправленно, профиль за профилем, перебирает участников семейного торжества: все они объединены похожими фамилиями и абсолютным благорастворением своих виртуальных образов. Листая альбом чьей-то жены — очередной жены очередного братишки — она находит, что искала. Вид на дачу издалека. Ворота садового товарищества с припаркованными возле внедорожниками. На воротах — ржаво-голубая табличка с едва угадываемой надписью: «Садоводческое товарищество «Садовод». Ксения невольно ухмыляется нелепице. Уже что-то.

Стрелки часов над входом в здание автовокзала неминуемо близятся ко встрече — ещё немного, и в своём вертикальном соитии они укажут прямо на застывшее в зените солнце. Торопиться некуда, но это не значит, что нужно бездействовать. Окинув взглядом автовокзальную площадь, Ксю цепляется за нечто привлекательное и тут же берёт путь на заманчивый ориентир. «Хозтовары. Всё для дома и огорода. Вход с улицы» гласит самопальная кислотная вывеска над громадным амбароподобным павильоном.

* * *

Жаль, что у неё нет машины. Жаль, что нет друзей с машиной — таких друзей, которых она могла бы попросить о помощи. Хотя… Это же испытание. Сегодняшний день — трамплин в другую жизнь, в другую себя. Когда делаешь то, чего никогда не делала, любая патетика оправдана. Тем временем площадь заполняется людьми, и Ксения силится не представлять себе, что будет, случись средь сотен лиц ей встретить хоть одно знакомое… Отбросив сомнения, она потуже затягивает на груди лямку новенького походного рюкзака и через площадь, сквозь толпу, не поднимая глаз, чешет обратно к автовокзалу. Там, в стороне от платформ, проводя время в праздном ожидании клиента, дежурят разбившиеся на группки наглые таксисты.

— Дачи «Садовод», — оглашает она, подойдя к одной из компашек. Ей искренне хочется верить, что с этим рюкзаком да в болотного цвета панаме она и впрямь похожа на дачницу.

— Дорогу покажешь? — вызывается первый. Пожилой, но поджарый — в одной руке он держит картонный стаканчик с кофе, в другой — ядовитую сигарету.

— Нет.

— Что — сама не знаешь, куда едешь? — выплёвывает он вместе с несвежим выдохом.

— Сама не знаю, за что плачу, если вам ещё и дорогу показывать надо.

Тот мешкает, сплёвывает, тянет губы — видимо, готовя рот к ответу. Но его опережает коллега помоложе:

— Я знаю «Садовод». Далековато, да и дороги там убитые. Меньше, чем за восемьсот — не поеду.

— Больше чем за пятьсот — не поеду я, — парирует Ксюха и в подтверждение серьёзности своих намерений разворачивается и отступает.

— Шестьсот. И все довольны, — слышит вдогонку.

— Пятьсот, но если доедем быстро и без происшествий, то возможны чаевые.

— Да ты кто, — в перебранку снова встревает вонючка. В его пальцах — вонючая сигарета: всё та же, или уже новая? Неизменная.

— Оставь. Это мой клиент, — молодой его пододвигает, жестом приглашая пассажирку проследовать до своей «Лады».

* * *

— Подождите в машине, пока я ворота открою.

Ксюха с замиранием сердца наблюдает ржаво-голубую табличку — вживую она почти такая же, как и на фото. Вместе с осознанием реалистичности происходящего, Ксю теряется: она на месте, есть только один шанс отступить, а потом… И пока страх не подкатил к горлу так близко, чтобы заставить её ухватиться за тот самый шанс, она хватает с сидения рюкзак и тянет водиле две купюры — пятисотку и двухсотку.

— Не надо, дальше я пешком.

Дождавшись, пока машина развернётся и скроется за поворотом ведущей от трассы в дачному кооперативу грунтовой дороги, Ксения самостоятельно раскрывает кованые створки, тяжесть которых сдерживается тугим засовом, переступает черту и, просунув свободную руку меж прутьев, задвигает засов на место. Перед ней развилка сразу на четыре линии. Она не уверена наверняка, но ей помнится, что когда она «гостила» здесь в прошлый раз — гостила именно в кавычках, ибо пребывание в заточении на загородной даче лишь с виду лучше пребывания в заточении в городской квартире — прямо за участком отчётливо виднелся лес. Воспоминания яркие, осязаемые: она почти чувствует, как стояла на балконе второго этажа, ожидая — приедут ли за ней хотя бы сегодня, или ей придётся ещё одну ночь провести одной в поставленном на сигнализацию доме, за чертой города, без мобильника и интернета, зато с целым холодильником продуктов? Артур никогда заранее не предупреждал, во сколько вернётся, зато всегда требовал горячего и свежего обеда на столе к своему появлению. Именно свежего — разогретый вариант его не устраивал. За разогретый вариант Ксюха расплачивалась целостностью кожного покрова. Чувствует до болезненного ясно, как стояла на балконе, глядя вдаль, на такие близкие и такие недосягаемые верхушки елей — синие ночью и зелёные днём, то и дело переводя взгляд вниз — на вымощенную плиткой стоянку и козырёк веранды. И она до сих пор не может с уверенностью сказать, почему тогда не прыгнула — потому что побоялась разбиться или потому что побоялась, что второй этаж — недостаточная высота для того, чтобы разбиться наверняка.