Костолом - [13]
Телефон всё ещё продолжает гудеть в тесной комнатке, убивая стрекот сверчков за окном, разрезая темноту своим полупрозрачным экранным свечением. Но Ксения на экран уже не смотрит. Зажав подушку между ног, засунув палец в рот, она трясётся в полустрахе. Нет, не ужас, не кошмар. Пока ещё — неверие. Не может, не может, этого просто не может быть…
— Ой, Ксанк, а чего это ты ещё не спишь? — Женька заваливает в комнату в полвторого ночи, явно навеселе, но, что нетипично, без провожающих. — Что делаешь?
— Ногти крашу.
Ксюша сосредоточенно домалёвывает мелкий ноготок на правом мизинчике, аккуратно закрывает флакон и принимается с чрезмерным усилием дуть на свой новодел. Лак она позаимствовала у Женьки — алый, глянцевый — ведь своего у неё нет, да и не было никогда. Артур всегда говорил, что полюбил её за естестенность. Естественность. Что вообще значит это слово? Артур ненавидел косметику, длинные ногти, яркую одежду и любые причёски, кроме конского хвоста. Во всём этом их с Ксюшей вкусы совпадали. Совпадали…
— А ну, дай гляну! — Женька аккуратно хватает подругу за ладошку и щурит глаза. Алый глянец бликует в неярком свете электрической лампочки. — Мазня — так себе. Но ничего — завтра блёстаки подрехтуем, и будет нормально. А с опытом и сама научишься ровно красить… — Женя продолжает чего-то лепетать: про преподшу по возрaстной психологии, Ольгу Сергеевну Черниченко, которую студенты за глаза величают Чернухой, про то, как бы она запыхтела, увидь Ксюху с такими ногтями, ведь Ксю — будущий педагог, образец для подрaжания подрaстающим поколениям, а тут такая «порнография». Да, Чернуха — та ещё дурында православнутая, как её только в вуз пустили преподавать… Она лепетала и лепетала, держа ладонь подруги в своей, и замолчала, когда чужую ладонь начало трясти. — Эй, Ксю… Эй? Ксю? А чего? Чего ты…
Наконец, вырвавшись из тисков подружкиной заботы, Ксения тянется к мобильнику и, ничего не объясняя, просто передает его Жене. При этом на Женю она не смотрит, глаза прячет. Отчего-то ей кажется, что всё — всё: и сообщения, и нервотряска, и даже её неумелый маникюрный экзерцис — это так стыдно…
— Так! — Женька с размаху бросает телефон на кровать, тот отпружинивает и мягко приземляется обратно. Экспрессия без риска. Фразы Женя не продолжает — просто хватает мусорную корзину и вытряхивает всё её содержимое на пол. — Вот она. Почти не помялась… — В следующую минуту она уже набивает сообщение на указанный в самопальной визитке номер.
— Жек? Ты чего? Ты же сказала…
— Сказала, не сказала — какая разница! Тут дело такое… Думаю, дружба с ментом нам теперь не повредит.
— Но сейчас же ночь… — Ксюша шепчет. По ночам принято шептать…
— Заодно и посмотрим, чего он стоит, ухажёр этот. Хочет за мной побегать? Пусть привыкает!
Она сосредоточенно что-то набирает в открывшемся чате, а закончив, разворачивает свой мобильник экраном вниз и просто ждёт. Ксюша тоже ждёт. Обе молчат, друг на друга не смотрят. Ну же, Валера… Валера не подвёл. Противный гудок — сигнал о новом сообщении, доносится из хриплого динамика уже через минуту. Женя аккуратно переворачивает смартфон, сильно жмурясь, подносит экран к самому носу, открывает сперва один глаз, потом другой и обегченно выдыхает.
— Читай, — протягивает она телефон соседке.
«Привет! Рад, что ты написала! Насчёт вашей ситуации… Зря подругу не пугай, но будьте осторожны — мы засекли контакты А. Баграмяна с каким-то уголовником из Геленджика (подробностей сам не знаю). По закону это ничего не значит. Формально он ничего не нарушает. Просто. Будьте осторожны».
«Завтра встретимся? У меня дежурство до семи…»
Отвечать Женя, естественно, не собирается, хотя по едва скользнувшей на её губах улыбке становится ясно: Валерина прыть пришлась ей по нраву.
— Жаль, что «дельфин» не рифмуется с «ментом», а «русалка» — с «адвокатессой». — Неожиданно, Валерино сообщение подействовало на Ксюшу успокаивающе. — Вот скажи, Женька, что ему надо? Ну вот что? Зачем я ему? Почему другую себе не найдёт?
— Потому что он психопат.
Женя ляпнула первое, что пришло в голову. Она никогда не произносила этого слова при подруге. Это вроде как унизительно — если та встречалась с психом, то кто же тогда она сама? Но слово это витало в воздухе, витало между ними с тех самых пор, как Артур появился в Ксениной жизни.
— Ой, прости, я не…
— Ты права. И хватит меня жалеть. Все говорят: «Ты не виновата». А кто? Кто тогда? Я не верю, что такие вещи не имеют причины. Иногда кажется, что меня просто прокляли…
— Ага, не иначе сама Мадина тебя прокляла.
— Какая ещё Мадина?
Ксения слышала это выражение неоднократно — и от Розы, и от других местных. Наверное, это какой-то локальный мем.
— Да так… Типа легенда Алиевская.
— Расскажи! — Что-то вдруг жалит Ксюху изнутри. Остро, даже больно, но хочется ещё. Нечто, что заставляет её уставиться на подругу во все глаза и застыть так надолго, не моргая.
— Чего уж тут рассказывать. Вроде как давным давно, когда Алиевка ещё была черкесским посёлком, жила неподалёку отсюда одна женщина. И звали её Мадина. Была она типа отшельницей, знахаркой, и ходили к ней лечиться. Вроде как и не положено по исламу такое, но народ шёл, и до поры до времени всё было нормально. И вдруг, одна за другой, на Алиевку посыпались беды. То тиф, то засуха, то турки набегут. В конце концов у местного князя умер новорожденный сын, и князь, рассвирепев, объявил, что это подданные его виноваты — прогневали Аллаха своими связями с карапанкой, накликали проклятье на княжеский род. Местным долго объяснять не пришлось… В общем, ту женщину казнили. А выражение осталось: «Мадина прокляла». Когда что-то плохое случается, местные так говорят. А ты… — Женя мечтательно возводит взгляд к потолку, как бывалый чтец — она готова к овациям. Однако в награду обретает лишь тишину, слегка разряженную шумным посапыванием. — Эй, эй, Ксюх, я тут распинаюсь, понимаешь, а ты уже храпака задвинуть решила?
Любимая подруга убита, и кажется, я знаю, кто это сделал. Он ходит рядом, но его не поймать. И пока я пыталась бороться с тьмой, что внутри, зверь подбирался всё ближе. Теперь моя цель — убить зверя.Метки: разница в возрасте, спорт, триллер, детектив, повседневность, повествование от первого лица, учебные заведения, элементы фемслэша. Без привязки к конкретной геолокации. Абстрактный город некой европейской страны, где люди носят самые разные имена.
В романе крупного венгерского прозаика рассказывается о славном историческом прошлом венгерского народа — провозглашении Венгерской советской республики в 1919 году. Автор убедительно показывает, как установление пролетарской диктатуры всколыхнуло все слои тогдашнего венгерского общества, а ее притягательные идеи привлекли на сторону революции не только широкие массы рабочих и крестьян, но и представителей интеллигенции. Роман предназначен для массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Книга эта – вне жанра. Книга эта – подобна памяти, в которой накоплены вразнобой наблюдения и ощущения, привязанности и отторжения, пережитое и содеянное. Старание мое – рассказывать подлинные истории, которые кому-то покажутся вымышленными. Вымысел не отделить от реальности. Вымысел – украшение ее, а то и наоборот. Не провести грань между ними. Загустеть бы, загустеть! Мыслью, чувством, намерением. И не ищите последовательности в этом повествовании. Такое и с нами не часто бывает, разве что день с ночью сменяются неукоснительно, приобретения с потерями.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.