Короткое детство - [34]
— Ещё крути десять раз.
— Это почему? — возмутился Митька.
— Я следил, как ты считаешь. Семьдесят, а потом сразу девяносто.
Митька не стал спорить и отсчитал ещё десять кругов. Неожиданно взорвался Лапоть. Он швырнул корзинку и принялся ругать Стёпку:
— Это из-за Коршуна желтоглазого нас засадили в лабаз. Если б он не сбежал, я бы сейчас на озере рыбу ловил.
Митька хотел ему возразить, но так устал, что не было сил даже языком пошевелить.
— А когда мы кончим? — спросила Лилька.
— Ещё полчасика — и кончим, — сказала Наталья. Она, по мнению Митьки, занималась совершенно бесполезным делом. Перетаскивала мешки из одного угла в другой.
Неожиданно заявился Витька-счетовод. Размахивая портфелем и разметая полами батькиного пальто пыль, он прошёлся по лабазу, солидно кашлянул и спросил:
— Ну, как поработали?
— Неплохо. Центнера три отсортировали, — сказала Наталья.
— Молодцы! — похвалил Витька, сел на мешок, вытащил из портфеля бумажку с карандашом и стал подсчитывать: — Одиножды нуль — нуль… семью девять — шестьдесят три… Полтора трудодня поделить на четверых. Итого, — громко объявил он, — каждый из вас заработал по тридцать семь соток.
— Значит, нам и трудодни будут писать? — удивлённо спросил Лапоть.
— А ты думал как? — и Витька похлопал его по плечу. — Только давай старайся. Ещё и в газете пропечатают.
Это было новостью. Ребята думали, что они работают так, задарма, как в школе на воскреснике. Но оказывается, за трудодни. Значит, на них смотрят как на взрослых. И усталости — словно не бывало. Оставшиеся полчаса работали азартно и разошлись по домам весёлые и довольные.
За ужином Митька сообщил матери, что он сегодня заработал тридцать семь соток. Елизавета Максимовна взлохматила Митькины волосы.
— Устал?
— Чепуха. Только чуть-чуть лопатки болят.
— С непривычки. А втянешься, и всё пойдёт как по маслу, — сказала Елизавета Максимовна.
Поужинав, Митька прилёг отдохнуть и не заметил, как уснул, а когда проснулся, было уже утро.
— На работу пора, — сказала мать.
«На какую работу?» — чуть не спросил он, но, вспомнив про лабаз, тяжело вздохнул.
В этот день Лапоть с Лилькой крутили колесо. Локотков засыпал триер зерном. Работали до вечера. Витька Выковыренный записал им по пятьдесят соток и выдал каждому личную трудовую книжку. На третий день перестали болеть руки. Митька подсчитал, что за это время он выработал полтора трудодня. А Стёпка всё ещё не возвращался, и ребята решили, что он уже давно воюет.
Четвёртый день начался с невероятных событий. Когда пришли в лабаз, то вместо Натальи они увидели там Ваську Тракториста. Васька, накинув на плечи шинель, расхаживал по лабазу и громко насвистывал. Ребята столпились у дверей и обалдело уставились на Ваську.
— Привет, товарищи колхознички! — сказал Васька и посмотрел на ручные часы. — Тридцать минут опоздания. Сегодня прощаю, завтра не прощу. Время военное. Понятно?
— А где Наталья? — спросил Самовар.
— Я за Наталью. Понятно?
Ребята прыснули. А потом принялись хохотать.
— А ну, за работу, шагом марш! — скомандовал Васька и сбросил с плеч шинель. Ребята примолкли. На груди у Васьки висела белая медаль на голубой ленте, а левый пустой рукав гимнастёрки был аккуратно заправлен под ремень.
Второе событие было куда похлеще первого. В обед в лабаз прибежал Аркашка и сообщил, что со станции приехал милиционер и привёз Коршуна с отмороженными ушами.
Глава XIV.
Рассказ Коршуна о том, нам он съездил на фронт
Когда ребята прибежали к дому Коршуна, на крыльцо вышла Серафима и сказала:
— Не пущу!
— Почему? — спросил Аркашка.
— Он сам не хочет. Так и сказал: «Не пущай».
Ребята потоптались, посудачили и вернулись в лабаз сортировать овёс. Однако работали они в этот день кое-как. Всё время говорили о Стёпке.
— Почему он не захотел с нами видеться? — возмущался Самовар.
— Форсу на себя напустил, — отвечал Лапоть.
— А чем форсить-то? Отмороженными ушами? — сказала Лилька.
«Да, — подумал Митька. — Форсить отмороженными ушами смешно».
— А я знаю, почему он не захотел видеться, — заявила Лилька. — Ему стыдно. Не доехал до фронта и отморозил уши.
— А может, он их на фронте отморозил, — сказал Митька.
Самовар с Лаптем принялись спорить, был ли Коршун на фронте или не был. Лапоть уверял, что Стёпка испугался войны и нарочно заморозил себе уши.
Митька в споре не участвовал. Он размышлял о том, как бы сегодня повидать Коршуна и узнать, что с ним случилось. Обвинение Лаптя, что Стёпка нарочно заморозил себе уши, он считал глупым. Как можно нарочно самого себя заморозить?
После работы он побежал к Стёпке. В нерешительности потоптался у крыльца, потом осторожно поднялся по ступенькам и постучал. Никто не ответил. Митька постучал сильнее, потом забарабанил кулаками, а потом стал бить в дверь ногой. За дверью раздался Стёпкин голос:
— Ты что, хочешь дверь сломать?
Митька замер и ждал, что ещё скажет Стёпка. Но он молчал.
— А я к тебе, Стёп… — голос Локтя прозвучал так жалобно, что ему самому стало противно.
Брякнул крюк, дверь приоткрылась, и показалась голова, похожая на кочан капусты.
— Ух ты, — воскликнул Митька, — как раненого, забинтовали!
— Проходи. Не видишь, что я в одной рубашке из-за тебя здесь мёрзну, — проворчал Стёпка. И опять закрыл дверь на крюк.
Имя В. Курочкина, одного из самых самобытных представителей писателей военного поколения, хорошо известно читателю по пронзительной повести «На войне как на войне», в которой автору, и самому воевавшему, удалось показать житейскую обыденность военной действительности и органично существующий в ней истинный героизм. Перу писателя присущ подлинный психологизм, лаконизм и точность выражения мысли, умение создавать образы живых людей. В книгу вошли повести о буднях на фронте в годы Великой Отечественной войны и советской мирной действительности, достоверно и без привычных умолчаний запечатлевшие атмосферу и характеры тех лет.
Среди бумаг Виктора Курочкина имеется автобиографическая рукопись, озаглавленная «Товарищи офицеры». Над нею писатель работал в конце 1965 года. Эти наброски свидетельствуют о том, как трудно автор «На войне как на войне» расставался с героями повести.
Виктор Курочкин – далеко не самое известное лицо в русской послевоенной литературе, однако закономерно, что в последние десятилетия проза «литературных лейтенантов» стала вытеснять масштабные полотна «литературных генералов», обращая взгляд читателя к главному герою великой русской прозы – «маленькому человеку». Эта «негромкая» проза и сегодня переворачивает душу.Предлагаемая вниманию читателей повесть «Последняя весна», датированная 1962 годом, печатается по изданию: Виктор Курочкин. Повести и рассказы (Л., 1978).
Повесть «Записки народного судьи Семена Бузыкина», давшая название сборнику, была написана в 1962 году, но полностью публикуется впервые. В. А. Курочкин (1923–1976) в начале 50-х годов служил народным судьей в Новгородской области, и в основе произведения — материалы реальной судейской практики. В повести поставлены острые социальные проблемы, не потерявшие своей актуальности и сегодня. В сборник также вошли повести «Заколоченный дом», «Последняя весна» и рассказы, рожденные впечатлениями от встреч с жителями деревень средней полосы России.
Рассказ о киноактере и его собаке, искалеченных жизнью, и о том, что так ли важны в жизни внешность и слава, почет и признание, таланты и поклонники.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».