Короткое детство - [32]
«Стоп! — остановил себя Митька. — Пошла нескладуха», — и он вычеркнул «шапку с полушубком». Митька смотрел на потолок, на окна, в угол, уши дёргал, в затылке копался, но, кроме шапки с полушубком, ничего не смог выдумать. Он скомкал бумагу, бросил под стол и полез на печку.
На печке, под связками лука, на куске половика лежал Миха.
— Болеешь? — спросил Митька.
Миха прикрыл глаз и пошевелил хвостом.
— Что у тебя болит? Лапа? Эта? И эта тоже болит? — Митька пощупал другую лапу. Миха зашипел. — Бедняга, даже охрип, — посочувствовал Митька.
— Может, ты есть хочешь? — спросил Митька.
Миха, разумеется, не ответил. Митька слез с печки, налил в черепок молока и поставил под нос Михе. Кот посмотрел в черепок с молоком и отвернулся.
— Ешь! — приказал Митька и окунул морду кота в молоко. Миха замотал головой, дёрнулся, и черепок опрокинулся.
В сенях послышался шум, дверь распахнулась, и в избу вошли: Елизавета Максимовна, Серафима Коршаткина — Стёпкина мать и Витька-счетовод. Серафима села на лавку и закрыла руками лицо.
— Слезай! — строго приказала Елизавета Максимовна.
Митька сполз на пол, заправил в штаны рубаху и, как солдат, вытянулся перед матерью. Он понял: в чём-то его хотят обвинить — и теперь лихорадочно перебирал в уме, что же он такое натворил.
— Где Стёпка? — спросила мать.
У Митьки гора с плеч свалилась, и он весело ответил:
— Не знаю.
— Врёшь. По глазам вижу, врёшь, — сказал Витька-счетовод.
— По каким глазам! — закричал на него Митька.
— Не ври, — оборвала его мать, — смотри мне в глаза.
Митька вылупил глаза и открыл рот.
— Ты с ним вчера дрался?
— Дрался.
— Из-за чего?
— Из-за Михи.
— А где пушка? — ехидно спросил Витька.
— Откуда я знаю, где пушка. И чего вы ко мне привязались. Ничего я не знаю! — решительно заявил Локоть.
Елизавета Максимовна в задумчивости прошлась по избе, села рядом с Серафимой.
— Как же ты не заметила, когда он сбежал? — спросила она.
Серафима тяжело вздохнула.
— Да разве за ним уследишь. Пришла я поздно, уже стемнело. Зову: «Стёпка, Стёпа», — не отвечает. Посмотрела на кровать. Лежит, накрывшись одеялом. Ну, думаю, пусть спит, и даже ужинать будить не стала. Утром истопила печку, уже завтрак готов, а он всё лежит. Правда, поспать-то он любил. Но тут меня сомнение взяло. Как же это он за ночь даже на другой бок не перевернулся? И меня как будто кто в сердце шилом кольнул. Подбежала к кровати, сдёрнула одеяло, а там свёрнутое батькино пальто. Ну, как, мошенник, ловко подстроил, словно под одеялом человек лежал.
— Запрягай лошадь и поезжай на станцию! — сказала Елизавета Максимовна.
— Ты думаешь, он там?
— Чему же удивляться. Я была в районе на совещании. Один председатель колхоза жаловался, что у него сразу двое сбежали на фронт.
— Батюшки мои, на фронт! — Серафима всплеснула руками, потом вскочила, торопливо завязала платок и побежала запрягать лошадь. За ней вышла и Елизавета Максимовна.
Локоть оглянулся на бабку Любу и, подойдя к Витьке-счетоводу, сказал:
— Ты знаешь, он и меня хотел на фронт взять. Ух, как жалко, что мы подрались!
Витька насмешливо посмотрел на Локтя.
— Какой из тебя вояка?!
Митька вспыхнул.
— Получше тебя-то! Ты бы ни за что не удрал на фронт.
— Конечно, нет, — спокойно ответил Витька.
— Сразу видно, что ты трус.
Счетовод снял шапку, повертел её на пальце.
— Не трус, а разумный человек.
— Трус, трус, трус!
— Чего орёшь, как дурак, — оборвал его Витька. — Подумай своей глупой башкой. Если все побегут на фронт, то кто же в тылу будет ковать победу?
— Кто? — переспросил Митька и ядовито сказал: — Уж очень ты умным стал. Даже смотреть противно.
Счетовод с сожалением покачал головой и, заложив руки в карманы, важно направился к двери.
Через пять минут ввалился Лапоть и в упор спросил Митьку, правда ли, что он вместе с Коршуном на фронт собирался? Митька хотел сказать: «Ничего я не знаю», но язык, неизвестно почему, вывернул: «Правда». Лапоть стал пытать Митьку, почему он тогда тоже не сбежал.
— Потому что, — и Митька, не задумываясь, выпалил: — Мамка валенки с полушубком в сундук заперла.
После Лаптя заявились братья Вруны, а потом Лилька с Аркашкой. И всем Локоть говорил, что он действительно собирался с Коршуном на фронт и что он наверняка бы сбежал, будь у него на ногах валенки. О том, что Елизавета Максимовна частенько оставляет сына без валенок, было известно всей деревне. Однако Аркашка Локтю не поверил и заявил, что тот просто струсил. Митька схватил Аркашку за воротник и вытолкал из избы на улицу. Аркашка полчаса стоял у окна и орал, что Локоть трус и предатель.
Весть о том, что у Серафимы Коршаткиной сын сбежал на фронт, в четверть часа облетела деревню и всех переполошила. Лаптя схватили на улице, приволокли домой и отобрали пальто с шапкой. Врунов закрыли на замок. Аркашку раздели чуть не догола. А когда он попытался в таком виде выскочить на улицу, жестоко выпороли. Всю ночь матери не спускали с ребят глаз. Утром у всех был на языке один вопрос: «Привезли Стёпку?..»
Коршун пропал. Серафима Коршаткина вернулась со станции одна.
После завтрака Елизавета Максимовна открыла сундук и выкинула валенки с полушубком.
Имя В. Курочкина, одного из самых самобытных представителей писателей военного поколения, хорошо известно читателю по пронзительной повести «На войне как на войне», в которой автору, и самому воевавшему, удалось показать житейскую обыденность военной действительности и органично существующий в ней истинный героизм. Перу писателя присущ подлинный психологизм, лаконизм и точность выражения мысли, умение создавать образы живых людей. В книгу вошли повести о буднях на фронте в годы Великой Отечественной войны и советской мирной действительности, достоверно и без привычных умолчаний запечатлевшие атмосферу и характеры тех лет.
Среди бумаг Виктора Курочкина имеется автобиографическая рукопись, озаглавленная «Товарищи офицеры». Над нею писатель работал в конце 1965 года. Эти наброски свидетельствуют о том, как трудно автор «На войне как на войне» расставался с героями повести.
Виктор Курочкин – далеко не самое известное лицо в русской послевоенной литературе, однако закономерно, что в последние десятилетия проза «литературных лейтенантов» стала вытеснять масштабные полотна «литературных генералов», обращая взгляд читателя к главному герою великой русской прозы – «маленькому человеку». Эта «негромкая» проза и сегодня переворачивает душу.Предлагаемая вниманию читателей повесть «Последняя весна», датированная 1962 годом, печатается по изданию: Виктор Курочкин. Повести и рассказы (Л., 1978).
Повесть «Записки народного судьи Семена Бузыкина», давшая название сборнику, была написана в 1962 году, но полностью публикуется впервые. В. А. Курочкин (1923–1976) в начале 50-х годов служил народным судьей в Новгородской области, и в основе произведения — материалы реальной судейской практики. В повести поставлены острые социальные проблемы, не потерявшие своей актуальности и сегодня. В сборник также вошли повести «Заколоченный дом», «Последняя весна» и рассказы, рожденные впечатлениями от встреч с жителями деревень средней полосы России.
Рассказ о киноактере и его собаке, искалеченных жизнью, и о том, что так ли важны в жизни внешность и слава, почет и признание, таланты и поклонники.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
Рассказ об островах Курильской гряды, об их флоре и фауне, о проблемах восстановления лесов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многие читатели знают Ивана Васильевича Вострышева как журналиста и литературоведа, автора брошюр и статей, пропагандирующих художественную литературу. Родился он в 1904 году в селе Большое Болдино, Горьковской области, в бедной крестьянской семье. В 1925 году вступил в члены КПСС. Более 15 лет работал в редакциях газет и журналов. В годы Великой Отечественной войны был на фронте. В 1949 г. окончил Академию общественных наук, затем работал научным сотрудником Института мировой литературы. Книга И. В. Вострышева «Зимой в Подлипках» посвящена колхозной жизни, судьбам людей современной деревни.