Королевская аллея - [21]
Фройляйн Анита видит, как загорелый белый мужчина и другой, похожий на мавра, направляются к выходу. Симпатичный индус (каковым, скорее всего, и является этот второй) стряхивает с рукава воображаемые пылинки, после чего берет под руку первого, белого, господина, который выглядит как спортсмен… Электрику, кавалеру одной из парикмахерш, пришлось пообещать, что он добудет дополнительные сведения об этой парочке. Интерес к новоприбывшим подогревается одним странным обстоятельством. Дело в том, что недавно принятый на работу лифтер Арман, хотя он намного младше приехавшего вчера европейца, имеет точно такие же, как у нового постояльца, черты лица, такие же бездонно-карие глаза, и даже жесты у них похожи — как если бы Арман, годы спустя, был создан по образцу и подобию этого другого, старшего по возрасту человека. Такое сходство сбивает с толку. Не братья ли они, ничего не знающие друг о друге>{88}?
Арман, которого электрик, сомневаясь в его французском происхождении, считает авантюристом, сегодня отсыпается после смены. Поэтому решетчатую дверь лифта открывает малыш Макс. Из лифта выходит господин с собакой и отправляется на прогулку. Центральная люстра в холле изливает медвяный свет. Плитки пола между половиками начищены до блеска. Ощущение напряженного спокойствия еще больше усиливается, когда Мерк, директор отеля, быстро проходит мимо двери лифта в хозяйственный отсек. Предстоящее событие заставило даже Герду, продавщицу табачного киоска, поднять глаза и глянуть в сторону вестибюля. Фройляйн Герда освобождает от упаковочной пленки блок сигарет. Десять часов. Элкерс отворяет стеклянную дверь двум господам без багажа. «В двенадцать меня ждут на газовом заводе. Мы, надеюсь, закончим к этому времени?»
— Из Кёльна он выехал, как было запланировано. Сюда поезд прибывает в 10:12.
— Почему встречу не устроили на вокзале?
— В такой-то давке?
— Луп, научный ассистент из Архива Линдемана>{89}, хотел непременно поприветствовать их на перроне.
— Чтобы самому покрасоваться.
— Да, но посещение архива предусмотрено в программе…
Не прерывая разговора, господа (оба — плотного телосложения, в деловых костюмах и при галстуках) подходят к табачному киоску, и фройляйн Герда подает тому из них, кто потолще, пачку zigarillos[17].
— Мой сын буквально проглатывает все книги Германа Гессе. И иногда совсем дуреет от них. Хочет бежать из дома, шататься по миру, как Степной волк. Глупости! Лучше бы радовался, что имеет крышу над головой. Литература приносит много вреда, Файлхехт. Мы, немцы, достаточно нагулялись по разным странам. Париж, Эль-Аламейн, Курляндия… Пусть молодежь у себя дома докажет, что она на что-то годится… Однако удивительно, что писатели доживают до столь преклонных лет! Еще моя матушка увлекалась Гессе. Как сторонником мирной политики, призывающим искать путь к себе. Мама, однако, в итоге стала домохозяйкой.
— При чем тут Герман Гессе, Гизевинд? — недоумевает другой господин.
— Ну как же? — Первый уже закурил zigarillo. — Это ведь он пожаловал к нам из Швейцарии.
— Мы, насколько я понимаю, ждем Томаса Манна.
— Ах… В самом деле? Ну да, конечно! Знаете, уважаемый коллега, у меня сейчас столько неотложных дел… Газовый завод должен наконец перейти под коммунальное управление. И тогда он будет объединен с предприятием в Нойсе>{90}. Манн, говорите?.. (Оба члена городского совета, чьи лица фройляйн Анита, конечно, не раз видела в газетах, отходят от киоска.)… Его мой сын, разумеется, не читает. И, судя по доходящим до меня сведениям, я должен благодарить за это судьбу. Произведения Манна слишком вычурны. И рассчитаны на вкус дам… Прежде, до бомбардировки города, у нас дома была солидная библиотека. Тогда мы еще читали по вечерам. Кузен Петера, то бишь мой племянник Казимир, прямо-таки свихнулся, прочитав «Смерть в Венеции». Свою комнату он теперь называет не иначе как «гранд-отель Des Baines[18]>{91}». Из окна меланхолически смотрит в парк. Обедать желает непременно за столом, покрытым белой скатертью, и с серебряным прибором. Он посвящает моему Петеру странные стихи: Пора предзакатная, грустная, когда лишь сияние юности еще озаряет мрак! Всё истончается, гибнет; ничтожество — вот наш удел. О Педро, вестник прекрасного, мне утешением стань…
— И все же… здесь чувствуется забота о красоте речи, которая мне импонирует. Часто ли сегодня мы сталкиваемся с чем-то подобным?
— Книжку я у него конфисковал. Она портит молодых людей, делает их непригодными для жизни. Казимир теперь вознамерился стать писателем, композитором или, на худой конец, шеф-стюардом пассажирского лайнера класса люкс — утонченной штучкой, короче говоря.
— А что же ваш сын?
— Будет, как миленький, работать в концерне «Тиссен». Я уже договорился… Произнесение приветственной речи возьмет на себя референт по вопросам культуры?
— Наверное… Томас Манн, однако, остается для нас, немцев, самым значимым авторитетом в вопросах стилистики. Он, похоже, ни разу не употребил неподходящего слова. Впитывал в себя образование, как древние германцы — мед поэзии. Этот человек — живое воплощение тяги к знаниям. А кто владеет речью, Гизевинд, тот умеет и мыслить. В мыслях же мы определенно нуждаемся. Когда мысли иссякнут, люди станут неотличимы от блеющего скота.
Автобиографический роман «Портрет Невидимого», который одновременно является плачем по умершему другу, рисует жизнь европейской богемы в последней четверти XX века — жизнь, проникнутую духом красоты и умением наслаждаться мгновением. В свою всеобъемлющую панораму культурного авангарда 1970–1990-х годов автор включил остроумные зарисовки всех знаменитых современников, с которыми ему довелось встречаться, — несравненное удовольствие для тех, кто знаком с описываемой средой. Перед читателем разворачивается уникальный портрет эпохи, культивировавшей умение превращать жизнь в непрерывный праздник, но вместе с тем отличавшейся трагическим предощущением заката европейской культуры.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.