Королева красоты Иерусалима - [57]
Габриэль поглядел вокруг. Кафе было переполнено: молодые мамы с колясками, молодые пары, одинокие мужчины, которые сидели и читали газету. И еще были британские солдаты с еврейскими женщинами. Он пробормотал ругательство себе в усы и уставился на море.
И тут он увидел ее. Сначала ему показалось, что он грезит. Принимает желаемое за действительное. Нет, это не может быть она. Женщина, которая шла под руку с мужчиной, явно британцем, выглядела гораздо старше, чем Рухл. Рухл была девочкой. Худенькой девочкой, которая носила платья на размер больше, чем нужно, а свои светлые волосы заплетала в косы. Эта женщина, правда, тоже была худощавой, но в нужных местах – округленной. На ней было воздушное цветастое платье, оставлявшее руки и ноги открытыми. Рухл всегда надевала платье с длинными рукавами, доходящее до щиколоток. На Рухл всегда были плотные черные чулки, а на этой женщине чулки нейлоновые, тонкие и прозрачные, и туфли на каблуках. Ее золотистые волосы собраны на затылке в хвост. У него перехватило дыхание: нет, это не может быть Рухл! Он впился взглядом в мужчину и женщину, которые собирались войти в кафе. Ее походка была гордой, как будто даже вызывающей. Было что-то бесстыдное в том, как она держала за руку мужчину с внешностью англичанина. Габриэль старался убедить себя, что он ошибается. Не может быть, чтобы это была она!
Но внезапно она повернулась в его сторону – и он увидел глаза. Самые синие из всех, которые ему доводилось видеть. Глаза Рухл.
Да, это, без сомнения, была она. Его Рухл. Его Рухл, чистая, святая, гуляет с англичанином, как проститутка! Сердце его готово было выпрыгнуть из груди, кровь стучала в висках, ему не хватало воздуха, лицо побагровело. Он задел рукой стоявший на столе стакан, и вода вылилась ему на брюки. Нет, только не Рухл, боже праведный! Боль едва не раздавила его. Габриэль положил купюру в пять лир на столик и поспешно вышел из кафе. Заметила ли она его?
Он бежал оттуда что было сил. Не помнил, как добрался до отеля, не помнил, как поднялся к себе в номер. Быстро уложил чемодан, расплатился у стойки с портье, взял такси на центральную автобусную станцию и сел там в первый же автобус до Иерусалима.
Он не пошел на бульвар Ротшильда навестить мать, он не пошел на рынок Левински заключать сделку с Хаимом Саргости, он не поехал в Бейрут. Даже Айша со всеми чудесами «Тысячи и одной ночи» не сможет залечить рану, разверзшуюся в его сердце вновь.
4
«Усвоить постарайся обычай сей простой, и пей вино «Кармель» ты за каждою едой!» – эта реклама с первой полосы газеты «Ха-Арец» разозлила Габриэля.
– Черт возьми, мало у нас неприятностей от этих пьяниц, так еще уговаривают людей пить, – пробормотал он себе в усы, швырнул газету на стол и вышел во двор.
Роза подняла газету и стала искать глазами, что вызвало гнев мужа. Буквы ничего ей не говорили, но она увидела на фото бутылку вина.
– Что это? Что здесь написано? – спросила она Луну, которая как раз вошла в комнату.
– Объявление, чтобы покупали вино, – ответила Луна. – Это единственное, что тебя интересует из всего, что написано в газете?
Вот же наглая девчонка, подумала Роза. Но тут же ее мысли перешли к причине такой реакции Габриэля. Уже давно Эфраим пьет без просыпу. День за днем Роза наблюдает, как любимый брат теряет человеческий облик и из симпатичного молодого человека превращается в развалину, и она не в силах остановить его падение. Сколько она с ним ни разговаривала, сколько ни умоляла, – он каждый раз обещает прекратить пить, но никогда не выполняет обещаний.
Габриэль пытался помочь, он принял шурина на работу в лавку, хотя тот не в состоянии поднять даже жестянку с брынзой, нет у него сил, кожа да кости остались. Но брат, неблагодарный, ни разу не встал вовремя на работу; ну не способен этот оболтус проснуться утром по-человечески. Сам Габриэль появляется в магазине сразу после утренней молитвы, а Эфраим заявляется после минхи[61], и то лишь после того, как она будит его криками и стаскивает с постели. Если так и дальше будет продолжаться, он не сможет жить в доме, предупредил Габриэль, это нездорово для девочек – видеть, как тот спит день напролет, а когда не спит, то напивается в стельку. «Ты должна что-то с этим сделать», – сказал он.
А что она может сделать? Это ее младший брат, единственный, кто у нее остался из всей семьи. Неизвестно, жив Нисим в Америке или нет, прошло так много времени от его последнего письма. Так что у нее никого, кроме Эфраима, нет, а тот, как только откроет глаза, сразу же присасывается к бутылке арака и не перестает пить, пока не свалится с ног, и даже не помнит имени, данного ему отцом-матерью.
– Эй, олух царя небесного, – тормошит она его, – в конце концов Габриэль тебя выгонит-таки из дому, и я не смогу даже слова сказать в твою защиту!
– Оставь меня, – бормочет Эфраим, закутываясь в одеяло.
Вот же злосчастье, только бы этот сукин сын не спал, когда Габриэль вернется из лавки! Если Габриэль еще раз увидит его таким, нет надежды, что он оставит его в доме. И что тогда будет?!
Габриэль тоже не такой, как раньше: с тех пор, как он вернулся из своей последней поездки в Бейрут, он стал нервным, нетерпеливым, утратил свое знаменитое спокойствие. С ней он и парой слов не обменяется, даже с дочкой не смеется, как прежде. Непонятно, что заставило его вернуться так неожиданно, через день после отъезда. Обычно он возвращался из поездки через месяц самое меньшее.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.
