Король-Солнце - [10]

Судя по портрету кисти Лс Брена, госпожа Вуазен была похожа лицом на добрую матушку, что полностью подрывает доверие к физиогномике. Обитала она ни в какой-нибудь грязной конуре в темном закоулке, а вла­дела собственным домом с участком земли близ Сен- Дени, где устраивала роскошные балы, на которых иг­рали проживавшие у нее скрипачи. Она имела друзей среди представителей самых разных слоев общества; в числе се любовников были мелкие дворяне и государ­ственный палач; крестной матерью се дочери являлась уважаемая мадам дс Ларош-Гийон. Вуазен давала своим клиентам превосходные советы и прилагала максимум усилий, чтобы удовлетворить любые их просьбы, вклю­чая даже такие, как увеличить размер груди или, на­оборот, уменьшить размер рта, иметь белые руки и удач­ливость в карточной игре. Она знала, как решить судьбу нежеланного младенца, какой порошок применить при решении вопроса о наследстве, какой магией восполь­зоваться в случае неразделенной любви. Можно нс со­мневаться, что встреча с госпожой Монтеспан началась с обсуждения ее положения. Но разве человек, жажду­щий ответной любви, сможет довольствоваться лишь душеспасительными беседами? Король по-прежнему не проявлял интереса к Атенаис. В конце концов мадам Вуазен предложила прибегнуть к колдовству, а значит — к помощи сатаны. Но это грозило в будущем гиеной ог­ненной. Молодая, пышущая здоровьем Атенаис в те годы об этом не задумывалась; все ее помыслы были сосре­доточены на достижении своей вожделенной цели — добиться любви короля. В 1667 году она уже была четыре года замужем и имела двоих детей.

Мадам Вуазен знала одного священника, который мог им помочь. Он прочитал у изголовья госпожи Мон­теспан псалом, потом над священным кубком были проделаны какие-то манипуляции с голубиными серд­цами, и Атенаис произнесла заклинание: «Пусть король полюбит меня. Пусть мсье дофин станет моим другом, и да продлится эта любовь и эта дружба. Пусть королева будет бесплодна; пусть король бросит ла Вальер и ни­когда больше нс посмотрит в ее сторону; пусть король отвергнет королеву и женится на мне». Эти действия и слова принесли успех. Король, похоже, наконец заме­тил существование Атснаис. В июне 1667 года он отпра­вился на осаду Лилля и взял ее в качестве фрейлины королевы. Луизу де ла Вальер не пригласили. В отчаянии она последовала за королевским поездом и нагнала его, когда тот расположился лагерем. Столкнувшись с ней лицом к лицу, король пришел в негодование и сказал: «Мадам, я не люблю, когда мне навязывают свою волю». Глубоко оскорбленная, Луиза была вынуждена уехать. Во время этой кампании госпожа Монтеспан стала фа­вориткой короля. Ее святотатственная молитва, похо­же, была услышана. Король наконец полюбил ее, и до­фин, которому исполнилось восемь лет, похоже, тоже. Чувства престолонаследника к Атенаис оставались не­изменными на протяжении всей его жизни. Отныне ко­роль все реже бросал взгляды в сторону Луизы де ла Вальер, и их отношения делались все холоднее. Тем не менее это не помешало ему подарить бывшей фаворит­ке на прощанье еще одного младенца. Второе желание — сделать королеву бесплодной — не осуществилось. Уже родилось шестеро детей, но к 1672 году все они, кроме дофина, умерли: двое - в младенчестве, а остальные - в возрасте постарше. Правда, их погубили не злые чары госпожи де Моитеспан, а придворные врачеватели.

Итак, Дивертисмент 1668 года возвестил о конце старого Версаля и появлении новой фаворитки. Однако королю следовало быть более осмотрительным. В глазах церкви и его подданных двойной адюльтер был куда более страшным грехом, чем любовный роман с неза­мужней женщиной. Атенаис, маркиза дс Монтеспан, была нс только женой, но и матерью; более того, гос­подин Монтеспан, в отличие от других мужчин, кото­рые делали головокружительные карьеры и сколачива­ли приличные состояния благодаря расположению короля к их женам, был против этой связи. Он устроил скандал: избил жену и, поехав в Сен-Жермен-о-Лэ, ус­тановил на крыше своей кареты пару рогов; там про­стился с родственниками и друзьями, после чего объя­вил траур и впредь упоминал о маркизе только как о своей покойной жене. Король, не терпевший неловких ситуаций, пришел в ярость. Но госпожа Монтеспан над выходками мужа только смеялась. Она презрительно го­ворила, что ее муж и попугай потешают публику с оди­наковым успехом. Дядя Монтсспана, архиепископ Сан- ский, принял сторону племянника. Он нашел среди своих прихожанок замужнюю женщину, открыто жив­шую во грехе с чужим мужем, и заставил се публично покаяться; развесил во всех своих приходах записки с напоминанием о наказуемости супружеской измены. Таким образом французской буржуазии стало известно о происходящем, и она была шокирована. Но король остался верен себе и заставил парламент Парижа узако­нить раздельное проживание супругов, как того требо­вала мадам де Монтеспан. Постепенно скандал, как это обычно бывает, утратил свою остроту, и с ситуацией примирились. Однако прежде пришлось пережить еще несколько драматических моментов. Любовники, вынуж­денные притворяться, делали вид, что король все еще привязан к Луизе дс ла Вальер, а мадам де Монтеспан без ума от графа де Лозена, известного шутника из бли­жайшего окружения короля; граф и маркиза играли свои роли с большим воодушевлением, а вот Луиза страда­ла, и никто не мог понять почему. Монтеспан была с ней мила, ходила под ручку и всячески ублажала. Луиза имела титул герцогини и завидное состояние, но это ее не утешало. Проходя через комнату старой фаворитки в поисках своей новой возлюбленной, король бросал ей на ходу свою маленькую собачку. В 1671 году не в силах сносить все это, Луиза бежала в монастырь Шейло, где ныне стоит Пале де Шейло. Она написала королю, что отдача ему молодость, а теперь хотела бы посвятить ос­тавшуюся жизнь Господу. Прочитав эти строчки, Людо­вик разрыдался. Он послал в монастырь Кольбера, при­грозив матери-настоятельнице, что не оставит камня на камне от обители, если монашки посмеют оставить у себя мадмуазель дс ла Вачьер. Ей пришлось вернуться в Сен-Жермен. Людовик провел с ней наедине больше часа, после чего оба, обливаясь слезами, пригласили госпожу Монтеспан, и рыдали уже все вместе. Монтес­пан простерла к Луизе руки, и та упала в се обч»ятия - так было достигнуто всеобщее примирение. Луиза оста­лась при дворе. Она продолжала пользоваться милостью короля и, похоже, чувствовала себя гораздо счастливее. Госпожа Ссвинье описывает появление Луизы на при­дворном балу одетой в черный бархат, ее сопровождала шестилетняя дочь, красавица Мария Анна. Мадам де Ссвинье замечает, что мать и дочь обращались друг к другу нс иначе, как «мадмуазель» и «белль мадам».