Контрабандисты Гора - [52]

Но, не исключено, что я воздержусь от этого.

Пока я не знал этого наверняка.

Я не заметил никаких признаков её присутствия в тарновом лагере.

Была ли она здесь, спрашивал я себя. Неужели это имело какое-то значение?

Глава 13

Пани редко обращали на нас внимание, мы для них низшие. Признаться, я даже не уверена, что они хоть сколь-нибудь уважают своих наёмников и рабочих.

До большого, широко раскинувшегося посреди леса комплекса зданий и мастерских, называемого тарновым лагерем мы добрались на четвёртый день после высадки на берег Тассы. Теперь я носила ошейник лагеря. К моей радости мне бросили тунику, которую я, дрожа от нетерпения, поскорее натянула на себя. С того момента как я покинула работорговый дом, это был первый предмет одежды, которым я смогла прикрыть наготу. Полагаю, что кто-то счёл бы, что эта туника едва ли заслуживает звание предмета одежды, но для нас она драгоценна. Как животным нам не обязательно разрешать одеваться, но говорили, что во многих городах рекомендовано одевать рабынь, когда те появляются в общественных местах, предполагая, что наша одежда будет в достаточной мере прояснять, что мы — рабыни. Такое рассудительное решение рабовладельцы рассматривают в своё удовольствие. По-видимому, то, во что мы одеты, должно быть компромиссным вариантом, с одной стороны чтобы мы очевидно отличались от свободных женщин, а с другой стороны не волновали бы их чувствительность, и, возможно, чтобы до некоторой степени уменьшить приставания, столкновения, провокации и так далее, которые могли бы стать следствием появления в общественных местах полностью обнажённого, носящего ошейник имущества. Безусловно, рабыню, особенно в недавнем прошлом бывшую свободной гореанской женщиной, иногда могут публично выставить напоказ голой, не считая запертого на её шее стального кольца, чтобы она могла лучше понять, что отныне она — рабыня. Также, иногда так поступают с рабыней, которая чем-либо вызвала недовольство хозяина. Само собой мы стараемся не доводить до этого и делать всё возможное, чтобы нами были полностью удовлетворены. А те, кто не стараются, начинают стараться спустя очень короткое время. Каждая из нас надеется, что она понравится мужчинам, что они сочтут её желанной рабыней.

Мне и другим моим сёстрам по верёвке, выдали обычные кроткие туники. Как и у большинства таких туник, у них не было рукавов и, конечно, никакого закрытия снизу. Рабыня должна осознавать себя всегда доступной для своего владельца. На туники пошла самая дешёвая коричневая реповая ткань. Это не были туники, которые запахивались спереди, либо завязывались на левом плече на бантик, чтобы праворукому мужчине было удобно нас раздевать. Эти туники надевались через голову. В действительности это ни в коем случае не становилось препятствием для нашего использования, поскольку подол легко можно было поднять к талии. Думаю, что не может быть никаких сомнений в том, что рабская туника, в любых её вариациях является привлекательным, провокационным предметом одежды. Может ли женщина быть показана более привлекательной, или получить большее понимание своей женственности, чем будучи одетой в рабский предмет одежды? Некоторые утверждают, что в такой одежде женщина даже более обнажена, чем если бы была просто голой, по крайней мере, в том смысле, что такая одежда оставляет немного простора для воображения относительно её очарования, более того, она притягивает внимание и намекает на удовольствия, которые могли бы ждать при её удалении. Но даже несмотря на это, мы рады, несказанно рады, когда наши владельцы считают целесообразным одеть нас, хотя конечно, так, как было бы подходяще для рабынь.

Вскоре после того, как мы добрались до тарнового лагеря, и после того, как на нас надели ошейники, но до того, как нам выдали туники, нам всем приказали принять положение осмотра, то есть расставить ноги, запрокинуть голову, а руки сжать на затылке. Построенные таким образом, мы были обследованы, измерены и, боюсь, оценены, а также, насколько я поняла, в некотором роде зарегистрированы, поскольку при этом вёлся учёт. В ходе этой экспертизы у меня, да и у некоторых других, временами перехватывало дыхание, а кое-кто начинали скулить и даже стонать.

— Ох. Ай! — внезапно вскрикнула я.

Мои бёдра дернулись. Это было непреднамеренно! Я ничего не могла поделать с реакцией моего тела. Я наполовину согнулась в талии. Я чуть не опустила руки, но к счастью смогла удержать их на затылке. Иначе меня запросто могли выпороть.

— Выпрямись, — приказали мне. — Прими позицию.

— Да, Господин, — всхлипнула я, и снова замерла с запрокинутой головой.

Единственное, что я могла видеть, это синее небо и плывущие в нём облака, расплывающиеся из-за заполнивших мои глаза слёз. Зато я прекрасно знала о мужчинах, окруживших меня.

— Ну и как она? — осведомился товарищ, стоявший немного позади, и державший доску, на которой делал пометки.

— Ты, правда, недавно в рабстве? — поинтересовался тот, который обследовал меня, и обрабатывал так, как обрабатывать можно было бы только рабыню.

— Да, Господин, — ответила я.