Контрабандисты Гора - [159]

Птица-рыболов зависла над рекой, высматривая свою добычу. Деревья на той стороне казались маленькими.

Мне вспомнился вчерашний ужин.

Я игнорировала его. Пусть он, проигнорированный рабыней, помучается! Но он даже не прервал своего занятия, чтобы подозвать меня к себе. Сделай он так, и я должна была бы повиноваться. Плеть — не та вещь, знакомство с которой хочется возобновлять. Но он не позвал меня к себе!

Почему он этого не сделал?

Может быть, он, действительно, не хотел меня, и я для него никто, всего лишь другая рабыня, одна из многих? Может, он и вправду преследовал меня только ради удовольствия, только ради охоты, как можно было бы преследовать какое-либо животное, вера или табука?

Нет, я так не думала.

Ничуть.

Я была уверена, что он хотел меня. Но я ему не достанусь. Если он презирал меня, то я выражу ему своё презрение материально, действием, побегом. В следующий раз у него не будет под рукой никакого слина. Я ему отомщу. Пусть он жаждет рабыню, для которой он был безразличен, ту, которую он мог бы желать, но которая не желает его, ту, которая будет для него недостижима, ту, которой он никогда не будет владеть, ту, которая его ненавидит, презирает, находит отвратительным, для которой самой страшной судьбой было бы попасть в его руки.

«Да, Господин, — думала я, — жажди меня, мечтай обо мне, желай владеть мною, видеть меня своей, читать своё имя на моём ошейнике, защёлкивать свои браслеты на моих запястьях, бросать меня как бесправное имущество к своему рабскому кольцу, но этого не будет! Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя!»

Но мне пора возвращаться в лагерь, в котором, кстати, было заметно какое-то волнение. Так что, я повернулась и, неся свою, уже помытую миску, направилась вверх по склону к лагерю.

Глава 43

— Что-то происходит, — заметил я, обращаясь к Акселю.

— Вижу, — кивнул тот.

— Пойдём, спросим, — предложил я.

— Очевидно, это имеет какое-то отношение к девкам-пантерам, — заключил мой товарищ.

— Я тоже так думаю, — согласился я.

Охотницы стояли на коленях около центра лагеря. Мужчины, среди которых мы заметили и Генсериха, собрались вокруг. Здесь же присутствовали лагерные рабыни, Тула, Мила и ещё одна. Правда, они стояли на коленях немного в стороне.

— Скажи, правда ли, — спросил я, — что слина можно натравить на любую дичь?

— Большинство слинов, — подтвердил он, — нужно только знать команду, означающую «убей».

— А Тиомена? — осведомился я.

— Конечно, — ответил Аксель.

— Тогда приведи Тиомена, — попросил я.

— Для чего? — не понял парень.

— Он — наше единственное оружие, — пояснил я.

— Не уверен, что нам следует вмешиваться, — покачал он головой.

— Позови его, — настаивал я, и тогда Аксель резко хлопнул ладонью по правому бедру.

— Рядом, приятель, — скомандовал он.

Слин немедленно вскочил на ноги и уже мгновением спустя, тёрся мордой о бедро своего хозяина.

— Как вы собираетесь поступить с нами? — спросила Дарла.

Она и три других пленницы, Туза, Эмеральд и Хиза, как уже было отмечено, стояли на коленях вблизи центра лагеря. Как и вчера они были раздеты, закованы в кандалы и связаны верёвкой за шеи. Кроме того, хотя утро уже давно наступило, их руки оставались связанными сзади.

Они явно были напуганы. К тому же этим утром их не покормили.

Не исключено, встревожено подумал я, их захватчики не хотели впустую тратить еду.

Генсерих, скрестив руки на груди, стоял перед ними, уставившись на них тяжёлым взглядом. Большинство его людей собралось вокруг, практически все, за исключением пары, часовых, охранявших лагерь. Его рабыня Донна стояла на коленях позади и слева от него, на обычном месте, где должна держаться рабыня, следующая за своим хозяином.

— Добро пожаловать, — поприветствовал Генсерих нас с Акселем, давая понять, что наше присутствие замечено и не возражений не вызывает.

— Тал, — ответили мы на его приветствие.

— Мы — свободные женщины, — заявила Дарла. — Избавьте наши тела от этих унизительных уз, верните нашу одежду, накормите, отдайте наше оружие и дайте продолжить наш путь.

Очевидно, предположил я, что их всё ещё считали свободными. Ведь она заговорила без разрешения. Разумеется, свободной женщине не возбраняется говорить тогда и так, когда и как она пожелает, поскольку она не рабыня.

— У вас было золото, — сказал Генсерих, — и, несомненно, вы ожидали получить ещё. Вы шпионили в лесу. Вы признали, что узнали о большом корабле, о его очевидной готовности к отплытию, и что в ваши намерения входило передать эти сведения другим, чтобы те могли направить небольшой, но сильный отряда, скажем, две сотни бойцов, с заданием напасть и уничтожить этот корабль, а затем немедленно отступить.

— Всё верно, — подтвердила Дарла. — Мы так вам и сказали. А теперь дайте нам уйти.

— Кто ваш работодатель? — спросил Генсерих.

— Мы не знаем, — ответила Дарла. — Нам и не нужно было знать его имя. Его золота нам было вполне достаточно.

— Я уверена, что она говорит правду, Господин, — сказала Донна.

— А кто ваш работодатель? — смело поинтересовалась Дарла, глядя на него снизу вверх.

Внезапно Генсерих расхохотался, и от веселья даже хлопнул себя по бедру.

— Золота было вполне достаточно, — процитировал он.