Контрабандисты Гора - [155]

Стоя перед ним, я почувствовала, как меня всё сильнее охватывает раздражение.

— Представительницы твоего пола, — сказал он, — обычно отличаются превосходной способностью к усваиванию языков.

— Могу ли я уйти? — поинтересовалась я.

— Нет, — отрезал мой настырный собеседник. — Это потому, что в течение бесчисленных поколений вас продавали, обменивали, захватывали, воровали и так далее, и в итоге вам приходилось изучать, и как можно быстрее, язык своих владельцев, похитителей и захватчиков. У обладательниц самых высокими навыков в таких вопросах вероятными выжить, понравиться, использоваться в целях воспроизводства была выше.

— Как получилось, — решилась я задать мучивший меня вопрос, — что Господин сопровождал Господина Акселя во время его охоты?

— Мне стало скучно, — пожал он плечами. — Я подумал, что охота на глупую рабыню может стать чем-то вроде развлечения.

— И только это? — спросила я.

— Конечно, — кивнул мужчина. — Что же ещё?

— И не имело никакого значения, что это была я? — поинтересовалась я.

— Конечно, нет, — подтвердил он. — Почему это должно было бы иметь значение?

— То есть, Вы последовали бы за любой, — уточнила я, — также легко, охотно и неутомимо?

— Разумеется, — подтвердил мужчина.

Я повернулась вполоборота, выпятила грудь и расправила плечи, как мне преподавали во время моего обучения. У девушки тоже есть власть.

— А я думаю, — заявила я, — что скорее всё дело в том, что Господин находит эту рабыню интересной.

— А следы от внимания рабской плети на твоём теле долго держатся? — осведомился он.

— Я не принадлежу Господину, — напомнила ему я.

— Какой Ты оказывается тщеславный маленький кусочек рабского мяса, — усмехнулся он. — Может, поведаешь мне, чем ты отличаешься в лучшую сторону от сотен других, подобных тебе? Чем Ты лучше их? Пожалуй, стоит объяснить тебе, как это обычно происходит. Тебя случайно заметили, потом за тобой долго следили, наблюдали, исследовали, аккуратно наводили справки, неоднократно в течение дня фотографировали и снимали на видео при различном освещении, в различных местах, на различных фонах, за различными занятиями и действиями, в различных предметах одежды. Эти снимки и видеоотчёты были изучены и оценены. Решение было принято, и тебя обследовали, пока Ты спала в своей собственной постели. Тебя раздели и сфотографировали в разных позах. Тебя подробнейшим образом обмерили и записали в отчёт размеры твоей груди, талии, бёдер, шеи, запястий и лодыжек. Ты ничего не чувствовала, поскольку была под действием снотворного. Некоторые твои размеры сразу делались с прицелом на будущее, например, шея, запястья и лодыжки обмерялись с точки зрения размеров ошейника, наручников и кандалов. А потом тебя снова одели, и утром Ты проснулась так ничего и не узнав обо всём этом. Тебя нашли удовлетворяющей требованиям, и твоё имя появилось в списке приобретения. С этого момента Ты, сама того не ведая превратилась в гореанскую рабскую девку. Теперь только и оставалось, что забрать тебя, возможно, несколько месяцев спустя. Так что, моя маленькая, тщеславная кейджера, теперь Ты видишь, что нет в тебе ничего особенно интересного или особенного.

— Я понимаю, — сказала я, при этом задаваясь вопросом, пытался ли он сейчас убедить меня или самого себя.

— Ты красиво позируешь, — похвалил он.

— Должна ли я понимать это так, что Господин не находит меня интересной? — спросила я.

— Верно, — кивнул он, — не представляющей интереса.

— Значит, Господин не хочет эту рабыню? — уточнила я.

— Не хочет, — подтвердил он. — Ты — обычное рабское мясо, я бы даже сказал, низкосортный товар.

— Тем не менее, меня выбрали, — напомнила я.

— Похоже на то, — хмыкнул он.

— Ничего, зато другие находят меня интересной, — заявила я.

— О-о? — протянул он.

— Представьте себе, — приосанилась я, — Господин.

— А почему это Ты стоишь? — внезапно спросил мужчина, и я явственно уловила раздражение, клокотавшее в его голосе. — А ну, на колени, голову к земле!

Я немедленно встала на колени и склонила голову к самой земле. Но какая радость охватила меня!

— Тебя следует выпороть! — процедил он.

— Я вам не принадлежу, — напомнила я. — Я вам не принадлежу!

Тогда он вскочил на ноги, сердито пнул землю, осыпав меня комьями и пылью, и отвернулся. Некоторое время я оставалась в этой позе. Мне вспомнилось, что это именно мне, а не Туле или Миле, раздвинула колени сандалия Генсериха, вожака налётчиков, или его помощника Ясона. Я знала, что пробыла в рабстве достаточно долго, чтобы представлять интерес для мужчин. «Я заставила тебя разозлиться, — подумала я. — Я заставила тебя кричать. Я заставила тебя потеть». Пусть он беспокоится. Пусть он ворочается и крутится во сне. Давайте проверим, сможет ли он выбросить из своей головы образ одной темноволосой варварки в простом ошейнике. Что бы он там ни утверждал, но это именно ради неё он рискнул отправиться в лес, несмотря на все его опасности. Конечно, это вовсе не было для него простым развлечением. Он даже не имел права покинуть корабельный лагерь. Интересно, как он смог договориться с охранявшими периметр пани, в чьи обязанности входило предотвращать подобные отлучки? Не исключено, что он следовал за мной от самого Брундизиума. Возможно, он искал меня в тарновом лагере, а затем, позже, столкнулся со мной на причале в корабельном. Насколько высокомерны мужчины. Мы для них — ничто! Но должны ли мы верить им, что для них одна рабыня ничем не отличается от любой другой? Уж не думают ли они, что рабыни неспособны распознать интерес к ним, разгорающуюся страсть, желание, собственничество, потребности, побуждения, жажду обладать, видеть в своём ошейнике и владеть? Я была уверена, что, несмотря на любые опровержения, которые он мог бы мне высказать, внутри него кипели эмоции. Уж не думает ли он, что я не заметила, мелькнувший, пусть и всего на мгновение, огонёк его интереса, намекавший на едва сдерживаемый вулкан его желания? «Вот теперь, мой презрительный Господин, — подумала я, — у меня есть власть. Я рядом, и Вы хотите меня, но вам меня не получить! Более того, эту ночь Вы проведёте на цепи! Теперь Вы мой! Я могу дразнить вас, насмехаться над вами, и мне ничего вас бояться». Не только я не принадлежала ему, но и он сам не принадлежал себе, как и его товарищ, Аксель. Здесь они были пленниками, ровно настолько же, насколько и я. Он презирал меня. Ну что ж, теперь пришла моя очередь презирать и мучить его.