Контрабандисты Гора - [149]

Как великолепно, как замечательно иметь господина, служить ему, любить его!

Но у него не было ко мне никакого интереса.

Зато он был у других мужчин, и я это знала наверняка. Я не знала кто именно, Господин Генсерих или Господин Ясон, своей сандалией вынудил меня расставить колени, но кто-то из них ясно дал мне понять, что в их лагере я буду рабыней для удовольствий.

У нас тоже есть власть, наша красота, наше остроумие, наш интеллект, и мы можем использовать это в наших интересах. Точно так же, как могла бы использовать их свободная женщина. Но насколько ограниченной и связанной она была! Разве мы, обученные и практически полуголые в наших туниках, не в тысячу раз более желанны для мужчин, пусть и своим, животным способом, чем свободная женщина? Неужели она не понимает, что в войне привлекательности, рабыня далеко её превосходит? А когда разгорается огонь их мужественности, то разве не нас они ищут, разве не нас они покупают, предлагая цену на рынках, разве не нас они приковывают цепью к своей кровати? Мне было жаль, что тот господин, у которого не было ко мне никакого интереса, не мог в этот момент видеть меня.

Некоторые мужчины собрались на берегу, почему не было его?

Было бы приятно заставить его помучиться.

Как много воды утекло, с того момента, когда он впервые увидел меня! Я тогда даже ничего не знала о существовании такого мира как Гор. Нет, до меня, конечно, доходили слухи о таком мире, но кто в них мог поверить? Конечно, его не могло существовать. А затем я очутилась на сцене невольничьего аукциона в Брундизиуме, под факелами, голой, и была продана! Жаль, что он не наблюдал за мной. Уж я бы постаралась заставить его страдать!

Я окунулась в воду с головой и, почти немедленно вынырнув, откинула мокрые волосы назад. А потом, выгнув спину и запрокинув голову подняла их руками, подставляя небу и солнцу. Вода искрящимися ручейками стекала в реку по моему телу.

Как я его ненавидела!

Интересно, спрашивала я себя, смотрел ли он сейчас на меня откуда-нибудь с берега, и если смотрел, то видел ли меня такой, какой я теперь стала.

Я на это надеялась.

Я так хотела заставить его страдать!

Я была уверена, что к этому времени мои размеры и формы изменились в лучшую сторону.

Смотрит ли он?

Уж я бы заставила его мучиться.

Я была уверена, что теперь при открытом предложении цены, не ушла бы со сцены меньше чем за серебряный тарск.

Смотрит ли он?

Пусть он страдает!

Наконец, вслед за Тулой и Милой, я вышла на берег и натянула свою посвежевшую, всё ещё влажную тунику, заманчиво прилипшую к моему телу. Само собой, я не обратила на это никакого внимания. Потом я медленно, скромно, аккуратно завязала раздевающий узел.

Мне было жаль, что тот, кого я так ненавидела, не пришёл на берег, чтобы понаблюдать за мной. Не то, чтобы это имело для меня какое-то значение. Он с презрением смотрел на меня на причале корабельного лагеря, а я буду презирать его здесь, конечно, не доводя дело до риска избиения.

Очевидно, я потеряла сознание практически сразу после того, как услышала слова, скорее как если бы я могла бы быть где-то в другом месте, позволившие мне надеяться, что слин не нападёт на меня, что его, возможно, успокоили, что теперь всё уже позади. Конечно, я больше не чувствовал жара его дыхания на своей спине, я больше не задыхалась от резкого запаха, исходящего из этой глубокой, ощерившейся клыками утробы. Зверь явно был умиротворён и теперь его кормили. Я слышала, как он жадно рвал мясо, как с чавканьем его пожирал, и я думаю, что именно в этот момент я и провалилась в глубокий обморок.

Когда я открыла глаза, рядом со мной были Тула и Мила. Едва заметив, что я пришла в себя, они бросились целовать меня.

— Ты жива, Вуло, — радостно вздохнула Тула, а Мила тут же подала мне металлическую чашку с водой.

— Здесь был слин, — прошептала я.

— Теперь тебе ничего бояться, — успокоила Мила.

— Если только Ты не попытаешься убежать снова, — добавила Тула. — Тогда он может тебя убить.

— Сейчас его охота закончена, — сказала Тула.

— И он тебя выследил, — подытожила Мила.

Я с содроганием вспоминала тот ужас, который мне пришлось пережить.

Но с другой стороны, в этом лагере, пришло мне в голову, было немного того, от чего можно было бы взять мой запах.

Неужели мне не может представиться шанс убежать снова?

Я была уверена, что слин был каким-то образом поставлен на мой след в корабельном лагере. Значит, они заберут меня туда. Я беглая рабыня. Что же будет сделано со мной там?

Я должна бежать снова! Пока меня не связали и не взяли на поводок. Тогда я буду беспомощна.

— Со слином были двое, — сообщила мне Тула, — его хозяин и ещё один. Они охотились вместе. Мы сначала думали, что они одни из налётчиков, но потом, поняли, что их не было с ними во время нападения на лагерь женщин-пантер. Кажется, они со своим слином были гостями в лагере налётчиков. Очевидно, слин убежал. Тебе очень повезло, что они успели вовремя его отозвать.

Я сомневалась, что налётчики могли иметь какое-то отношение к Корабельному лагерю. Я ни разу не видела ни одного из них прежде. Честно говоря, я не была уверена, что они даже знали о существовании такого лагеря. А вот те двое, которые сопровождали слина, скорее всего, должны были быть из корабельного лагеря. Я являлась целью их слина. Их отношения с налётчиками, если таковые вообще имелись, были для меня не ясны. Я подозревала, что они могли соединиться друг с другом в лесу. Я даже не успела толком разглядеть хозяина слина, уже не говоря о его товарище, поскольку ко времени их прибытия, я уже стояла на коленях, склонившись головой к земле и прикрыв руками голову в ожидании нападения слина. Я была настолько напугана, что даже не подняла голову, когда зверя отозвали и он начал пожирать брошенное ему мясо. А потом я вообще упала в обморок.