Контрабандисты Гора - [151]

— На краю лагеря лежат ветви, — сказала я Туле и Миле, указав на кучу собранную ранее нашими хозяйками, но ещё не разложенную в лежанки для комфорта мужчин.

— И что? — не поняла Тула.

— Возможно, они не самые подходящие, — намекнула я.

— Рабыня Донна, наверняка проследила за этим, — заверила меня Тула.

— Тем не менее, — не унималась я.

— Не стоит разгуливать среди мужчин, — посоветовала Тула.

— А Ты умна, — улыбнулась Мила.

— Или очень глупа, — буркнула Тула.

— Я всего на мгновение, — пообещала я.

— Остерегайтесь встречаться с глазами господ, — предупредила Мила.

— Я этого не боюсь, — заявила я.

Безусловно, здесь многое зависит от времени, места, ситуации и отношений. Например, зрительный контакт между частным владельцем и его рабыней обычно лёгок, приятен, беспечен, естественен, привычен и так же приветствуется и как в случае со свободными спутниками. С другой стороны, мне говорили, что, скажем, на улице, зрительный контакт между рабыней и свободным человеком, например, с неизвестным мужчиной и, особенно, со свободной женщиной, ситуация крайне редкая, которой следует избегать, если только тебе прямо не приказали это сделать. Некоторым мужчинам даже доставляет удовольствие определённое количество смелости в рабыне. Ведь ничего не стоит снова поставить её на колени, и если смелость начинает перетекать через край, то её излишек легко выбить из неё плетью.

Я успела сделать всего несколько шагов и замерла как вкопанная, увидев, как спокойно лежавший до этого слин, встрепенулся, поднял голову и уставился на меня. Я стояла практически неподвижно.

Но зверь снова положил свою морду на лапы и закрыл глаза. Я поняла, что у него ко мне больше не было никакого интереса, и продолжила своё движение к куче ветвей. Мой путь по случайному стечению обстоятельств проходил как раз мимо тех двух мужчин, один из которых сидел со скрещенными ногами и был хозяином слина, и другой, его товарищ, растянулся на животе. Они беседовали. Судя по всему, ни один из них не обратил на меня никакого внимания. Хотя должны были бы. Я бы на их месте обратила. Как я ненавидела этого хама, с таким презрением отнёсшегося ко мне в корабельном лагере и игнорировавшего меня теперь.

Как я ненавидела его, и как я хотела броситься перед ним и умолять принять меня его рабыней. Это было допустимо, ведь на моей шее уже был ошейник! Я слышала, что в городах даже свободные женщины иногда вставали на колени перед тем или иным мужчиной и просили о его ошейнике. Даже будучи свободными женщинами! А сколько ещё женщин делали это уже будучи в ошейнике! Я вспомнила, как давно, ещё в моём прежнем мире, я уже чувствовала желание броситься перед ним на коленям, но я тогда повернулась и в испуге убежала прочь. Будь я сейчас свободной женщиной, мне было бы достаточно легко привлечь к себе их внимание. Разве не могла кромка одежды случайно приоткрыть лодыжку? А ещё можно было бы даже ослабить ремень сандалии и просить его подтянуть, поскольку женщина не должна наклониться или вставать на колено публично, это было бы невероятно для свободной женщины. Её могли бы даже случайно толкнуть, мимоходом сбив на землю, это была бы ситуация, в которой свободная женщина могла бы законно выразить негодование, или даже, что ещё менее приятно, потребовать расследования против обидчиков, а затем начать преследовать их тем или иным способом. Несомненно, есть тысячи способов, которыми женщина может привлечь к себе внимание мужчины, даже если это экзальтированная свободная женщина. В конце концов, под всеми их вуалями и одеждами, они остаются женщинами. Безусловно, немногие из этих тонких хитростей, если можно так выразиться, были бы в моём распоряжении. Например, подол моей туники почти полностью открывал мои бёдра, и никаких сандалий у меня не было и в помине. Также, я не думала, что с моей стороны было бы разумно первой вступать физический контакт со свободным человеком. Кроме того, возможно, следует отметить, реалистично это или нет, но несчастные случаи со стороны рабыни редко считаются приемлемыми. Например, если рабыня прольёт напиток, или, прислуживая за столом, уронит посуду, не говоря уже о том, чтобы разбить тарелку или бокал, её может ожидать встреча с плетью.

Внезапно, чуть не заставив меня вскрикнуть, его рука метнулась в мою сторону и схватила меня за щиколотку. Я, охваченная страхом, застыла на месте.

— Господин? — пролепетала я, не способная даже встать на колени, поскольку моя лодыжка крепко удерживалась в вертикальном положении.

— Слышь, девка, — сказал он, — сходи к моему рюкзаку. Вон тот, с двумя чёрными лямками. Открой его, вытащи флягу и принеси сюда, а потом подойди к тем двум парням, играющим в камешки, и передай им моё приглшение составить нам компанию.

Я, не в силах даже выдавить из себя стандартное «Да, Господин», настолько была поражена, настолько шокирована, как только он меня выпустил, поспешила выполнить его указание. Наши глаза не встретились. Более того, он даже не взглянул на меня. Казалось, любую появившуюся в поле его зрения лодыжку, ждало бы подобное обращение. Спустя пару мгновений я уже вернулась с его флягой, которую он принял, также не глядя в мою сторону, и сел со скрещенными ногами, как его товарищ. Гореанские мужчины, как правило, сидят со скрещенными ногами, тогда как гореанские женщины обычно стоят на колени.